Здравствуй, смерть, открой ворота,
Я пришел к тебе домой.
Жить мне больше не охота,
Ты возьми меня с собой.

Забавные строчки родились в голове, последние строчки. Дальше была лишь пустота.
Андрей потерял сознание.

Когда перед тобою алтарь…

- Отче наш, Иже еси не небесех! Да святится имя Твое, да придет Царствие Твое, да будет воля Твоя, яко на небеси и на земли. Хлеб наш насущный даждь нам днесь; и остави нам долги наша, якоже и мы оставляем должником нашим; и не введи нас во искушение, но избави нас от лукавого…
Мрак окутал церковь. Тьма пришла в холодное, полное диких акустических звуков, помещение. Наступила ночь, отогнав всё доброе и светлое, принеся с собой лишь страх и отчаяние. Однако тот, кто молился, не боялся.
Он был молод, молод и неопытен. Словно почка весной на суку, беззащитен и девственен, он просил пощады, просил помощи и ждал ответов на вопросы, вечные вопросы о вере, о боге. В его молитвах не было искренности, лишь надежда с почти незримыми капельками хитрости – должно помочь, обязательно поможет. Он стоял на коленях, закрыв глаза. Руки лежали на алтаре, усеянном бесконечными и до боли однообразными ликами святых, они берегут живых, помогают им и оформляют визу в рай, лишь праведникам открыта туда дорога. Он – не праведник, он даже не живой – он теперь лишь тень человека, просто кокон.
Слез нет, они вытекли, словно крысы, бегущие с корабля. Скоро, очень скоро он станет тем, кто уже никогда не будет плакать.
- Каким же я был дураком! – подумал он, произнося очередную заученную молитву. – Зачем я утопил силу воли, отдавшись на растерзание пороку? Все правильное и живое умирает во мне, словно осенний листок, упавший с готовящегося к зиме дерева. Я ухожу в ад, я знаю туда путь. И не быть мне жертвой, которую бросят в кипящий котел, ибо я – солдат. Теперь уже точно солдат, получивший задание. Боже, как плохо!
Каким я был хорошим, и как уважали меня друзья, имелось все: талант, любовь, призвание. Теперь лишь пустота. Я обречен, и виной тому слабость.
Несколько свечей затухло, последовав примеру положительных качеств нашего героя. Стало ещё темней, демоны подкрадывались, спешили на бал. Вот-вот душа мальчишки вылетит из тела, попадет в их сеть, вот тогда будет праздник.
- Самира! – промямлил он сквозь молитву. – Так прекрасна ты и так далека. Этот голод, он теперь рядом со мной, внутри меня. Он испепеляет, я чувствую – он идет… ещё чуть-чуть…
Ещё одна свеча погасла, маленькая и тоненькая, воск стекал по ней, пламя давило, уменьшало – она поддалась.
- …и не введи нас во искушение, но избави нас от лукавого… - прошептал юноша. Прошептал и упал.

Когда ты остаешься одна…

- Я умер?
- Так выглядит смерть?
Андрей открыл глаза и сразу же в его голове возникли именно эти вопросы. Перед ним, где-то высоко, был потолок, тот самый плитчатый потолок, который так дорого обошелся отцу в прошлом году. Он дома, лежит на кровати, свет выключен. Слышны звуки города, визг машин, какая-то рекламная музыка, мат во дворе – нет, это не рай. Ад? Нет, даже не ад, хуже – Россия.
Он повернул голову, поморщившись тут же от боли в шее, вместе с ней пришли воспоминания, больше похожие на ночной кошмар. Шлюха, вампир, кровь, смерть – либо коньяк оказался слишком дешевым, либо завтра ему пора заказывать палату в Кащенко. Однако боль была очень даже реальной, и слабость, вызванная потерей крови, не позволяла поднять руку. Интересно, он теперь тоже станет пушечным мясом для Ван Хельсинга?
Рука все-таки зашевелилась, потянулась на разведку к шее.
- Не трогай, - резкий, но нежный голос заставил его вздрогнуть. – Можешь подцепить заражение.
Она до сих пор здесь! Что ей надо?! Может, хочет провести курс «правила выживания молодого вампира в современном мире»? А, может быть, ужин ещё не кончен и сейчас принесут десерт?
- Ты… уму не постижимо… - в горле пересохло, от этого голос Андрея приобрел некие старческие оттенки.
- Если ты что-то никогда не видел, ещё не значит, что это «что-то» не существует. Мир сильно изменился, вы теперь верите лишь в силу числа, потеряли некую частичку души, предрассудки, на их месте возникла непоколебимая гордыня и алчность, - вампирша сидела все в том же кресле, что стояло возле дивана, Андрей не видел её, лишь слышал. – Вы ничтожны, порой даже не жалеешь, что твои клыки впиваются в плоть, чувствуешь, что это по заслугам.
- Демон ругает людей, перечисляя их промахи и недостатки, - юноша улыбнулся, странно, но теперь его уже не пугало присутствие представителя потусторонних сил, крепкая рука дьявола, положенная ему на плечо – нехилый допинг. – Я думал, вы рады, что мы умираем.
- Попей чаю, - ласково проронила Самира. – Ты потерял много крови, и тебе сейчас нужно восстановить силы.
- Для того чтобы ты снова мною пообедала?
- Ты дурак. Наивный, молодой, ничего не знающий и не понимающий дурак, - улыбнулась путана. – Я вытянула из тебя столько, что ты сейчас похож на изюминку, мне хватит твоей крови на несколько дней. Какой смысл пить ещё?
Андрей ей не ответил. Он напряг мышцы, заскрипел зубами и наконец-то поднялся. Рядом с диваном стояла кружка чая. Пакетик Lipton’а давно уже растворился, сделав напиток темным. Юноша дотронулся до питья, обхватил сосуд руками, наслаждаясь его теплом.
- Рассказывай, - тихо проговорил он, отхлебнув горячего.
Вампирша улыбнулась.
- Сказку? Анекдот? Есть ли Дракула? Откуда взялись мы? Что конкретно ты хочешь услышать? – она закинула волосы за ухо.
- Ко мне домой приходит вампир, кусает меня, однако оставляет в живых. Мало того, он ещё сидит передо мной, заботясь о моем здоровье, улыбается и не собирается убивать – ситуация, мягко говоря, нестандартная, - сказал Андрей с издевкой. – Тебе не кажется?!
- Знаешь, ты особенный, - промурлыкала она. – Может все-таки переспать с тобой, чисто ради жалости.
- Да пошла ты! – Андрей нахмурился. – Сидишь ту, пальцы веером! Какова черта тебе надо? Решила шлепнуть меня, так не медли! А нет – так проваливай к своему хозяину, передай ему, что я лучше уйду в попы, чем буду слушать ахинею его шмары!
- Думаешь, я служу дьяволу? – Самира опустила голову, задумалась над чем-то. – Да, ты прав, я демон, – она встала и направилась в коридор. – Прощай, мальчик, надеюсь, ты ещё найдешь свою любовь, чистую и великую, такую – какой она представлена в книжках. А мне ещё нужно передать «хозяину» что я сегодня перевыполнила норму, съев пятерых младенцев, вместо трех!
- Постой! – крикнул Андрей. – Прости! Прости, пожалуйста, я же сказал тебе, что не умею общаться с девушками!
Самира остановилась на пороге, на секунду замерла, а потом бессильно прислонилась к косяку. Она стояла к нему спиной, он не видел её глаз, но готов был поклясться – перед ним нестандартный вампир, не такой, каким изображают его бесконечные истории в кино. Каково ей? Что чувствует она, что прячет в душе? Да и есть ли у неё душа? Наверняка, есть, ведь если б не было, зачем надо было церемониться с жертвой.
- Давай поговорим, - тихо, почти умоляя, сказал он. – Пойми меня, я взрослый человек, давно уже не верящий в нечисть, а тут ты… Я просто испугался.
- Тебе не надо меня бояться, - девушка развернулась. – Жизнь и кино – разные вещи.
Она присела на диван, совсем рядом.
Горячий чай пощекотал язык, ныряя в желудок, боль отскочила, ощетинилась, но не ушла, слишком мало ещё прошло времени.
- Я не помню, когда родилась. Не помню, кем была моя мать и кто мой отец. Помню лишь его клыки, клыки смелого и будто бы доброго рыцаря, ночевавшего в нашей деревне. Он ехал из Иерусалима, - путана погладила свое колено, будто пытаясь оттереть пятно грязи на штанах. – Видишь, какая я старая, всем бабкам бабка.
- Иерусалима?! – Андрей поперхнулся чаем. – Это типа он с крестового похода? Сколько ж тебе годков?!
- Я не помню, не считала, ибо они были для меня мукой, одной непрекращающейся, долгой испепеляющей мукой, - Самира расслабилась, откинулась на спинку дивана. – Вначале был голод, такой страшный, что хотелось прыгнуть с обрыва, умереть, лечь спать и никогда больше не вставать – я не знала, каким образом его утолить, молилась, но бог уже не был со мной. Потом зов, невидимый, незримый, тихий и одновременно громкий, он шептал мне, что же именно нужно сделать, чтобы избавиться от жажды, и я это сделала, - ночная бабочка закрыла глаза и зашевелила губами, словно молясь кому-то, прося прощение.
- Если тебе так тяжело, можешь не рассказывать, - Андрей хотел дотронуться до её плеча, поддержать, утешить, однако страх – скотина, лишь спрятался за угол, не желая уходить из столь теплых, давно обжитых мест.
- Лучше я расскажу, - вздохнула Самира. – Понимаешь, мне в последнее время и поговорить то не с кем, все люди разделились на две касты – дураки и трусы, однако, как выяснилось, существует и третья. Ты – первый её представитель.
- Кто знает, может, я тоже дурак, - мальчишка дотронулся до раны на шее. – Умных людей действительно стало очень мало. Ну, что дальше? Кто первый познакомился с твоими клыками?
- Тот парень любил меня, понимал, – прошептала девушка. – Принял в моей новой ипостаси, не ушел, не бросил, как родные, друзья, церковь. Он сам отдался мне, ради любви, ради тех далеких моментов, когда нам было так хорошо… мы гуляли по полю, ветер ласкал нам лица. Он хотел построить дом, для нас, для наших будущих детей… все это утонуло в крови, хлестнувшей из его шеи. Вы с ним похожи, - улыбнулась она.
- Тяжелая жизнь, - юноша опустил голову, сейчас он не знал, что сказать.
- Жизнь? – ухмыльнулась она. – Я стала демоном – существом, которое живет во тьме, питается добром. Моя любовь погибла, все, что я любила, ушло в небытие. Каждый день я должна убивать, убивать невинных – нет, это не жизнь, все, что угодно, только не жизнь.
Стало тихо.
Андрей понял, что в данный момент он просто не знает, как ещё приободрить собеседницу. Да и что он может? Что знает? Ничего. Его жизнь – лишь секунда, из которых состоит почти бессмертие ночной гостьи. Лучше молчать, молчать и слушать.
- Каково там? В средневековье? – ничего лучше он придумать не смог.
- Жестоко, страшно, скучно и грязно. Забудь, что тебе говорили на уроках истории, все это – ширма.
Андрей стал привыкать к темноте. Теперь он видел в ней предметы интерьера, какие-то мелкие вещи, свою подругу, которая стала вдруг необыкновенно молчалива. Он последовал её примеру, они просто сидели, прислонившись к друг другу, как брат и сестра. Разговор не клеился, да и к чему сейчас слова? Что можно сказать в такой ситуации? Ничего, ты просто впадаешь в ступор и хлопаешь глазами, словно попал сейчас в волшебную страну, выскользнувшую из старой книжки со сказками.
- Ты видела других вампиров? – юноша зевнул.
- Нет, я даже искала их, тратила все силы и средства, потом забросила. С приходом технического прогресса мне пришлось от многого отказаться. Раньше я могла жить, как хочу, затеряться в толпе, путешествовать. Теперь все по-другому, нужны паспорта, справки, страховки, визы. А, как саранча, постоянно лечу куда-то, оставляя за собой лишь пустоту.
- Я стану вампиром? – мальчишка, как только проснулся, начал думать об этом. Передастся ли ему способность вмиг отращивать клыки и превращаться в летучую мышь? Что он будет делать с этим подарком судьбы? А как же мать? Отец? Он боялся спрашивать, боялся услышать ответ, теперь же страх отпал, словно прошлогодний листок – будь, что будет.
- Я не знаю, - тихо ответила Самира. – Все, кто мне попадался, умирали, ты – первый, кого я пощадила, сама до сих пор не понимая, почему. Может быть, я устала от одиночества? Может быть, решила проверить, могу ли я относиться к людям иначе, не так, как к пище? Я никогда не следила за теми, кто был мною укушен, никогда не интересовалась их судьбой. Я молю бога, или дьявола, или ещё кого-нибудь там наверху, чтобы он не даровал тебе подобную участь – ибо тогда я лично убью тебя, дабы отгородить от мук.
Юноша молчал.
Только сейчас он понял – бессмертие, возможность увидеть будущее, иммунитет к болезням – плюсы ничтожны, они никогда не перевесят минусы, страшные минусы. Он понял, что не сможет убить человека, даже если ему самому придется умереть…
- Но ты ведь могла отказаться от крови?! – вдруг встрепенулся он. – Почему не умерла, не прыгнула на осиновый кол, не вышла на солнце?!
- Воистину нынешнее поколение тупеет со скоростью света, - улыбнулась Самира. - Ты думаешь, я не пробовала?! Все это – чушь! Я хожу на пляж, ношу серебряные сережки и ем чипсы с чесноком – никогда не смотри телевизор. Я не могу умереть, меня десятки раз сжигала инквизиция, мне вспаривали живот, отрубали голову, однажды даже сварили живьем – а голод, он не убивает, он мучает. Это похоже на ломку, только в сотни раз хуже, жажда испепеляет твое сознание, но не убивает, и даже не сводит с ума – она умелый палач - рано или поздно ты сломаешься.
- Может, прямо сейчас пойти и броситься с балкона? – Андрей опустил голову.
- Не поможет, - Самира легонько дотронулась до его шеи. – Просто чуть-чуть подожди, если тебе суждено стать вампиром, ты им станешь, и никакой суицид тебе не поможет, зря потратишь силы. А если все обойдется, будешь жить, как раньше.
- Я никогда уже не буду жить, как раньше, и ты это знаешь. Все меняется, и человек в первую очередь, - ответил юноша.
На этот раз замолчала она.
Он прав, наверное, мечты улетучились, идеалы сгорели. Атеист умер – родился философ. Как он теперь будет относиться к жизни? Какими глазами будет не нее смотреть? Вопросы риторические – ответов нет – время покажет.
- Пойдем на балкон, - она улыбнулась. – Только не умирать, а лишь прощаться, мне пора.
- Только не говори мне, что ты устала от общения.
- Есть обязательства, законы, под которые мы должны подстраиваться, чтобы выжить. Пока что ты молод, но когда-нибудь ты это поймешь, - путана встала.
Андрей напрягся, чай и вправду помог.
- Как красива ночь! – подумал он, выйдя на свежий воздух и ощутив на лице мягкое прикосновение ветерка. – Как прекрасны звезды! Как далеки они от нас – жалких смертных, рабов однообразия и обстоятельств.
Холод не приставал, воздух был необыкновенно свеж, далеко внизу лежали дома, в них жили люди, которым нет дела до его проблем, которым не интересны его мысли и чувства… стоп.
- Откуда лирика? – спросил себя Андрей. – Что со мной происходит? Мне и грустно и весело, я так молод, но мне кажется, будто я прожил на земле мириады лет – может быть, процесс пошел, ещё миг и мне будет нужна чья-то кровь.
Рядом с ним стояла Самира. Вампирша любовалась на город, на луну, в чьем свете она была особенно хороша. Молчание.
- Мы, наверное, никогда больше не увидимся? – Андрей воткнул в рот сигарету. – Жалко, ты была бы самой оригинальной из моих подруг.
Путана улыбнулась.
- Я хочу, чтобы ты меня забыл. Глупо просить тебя сохранить всю эту историю в тайне, да и незачем, тебе все равно никто не поверит, - девушка прислонилась к стене и скрестила руки на груди. – В нашей встрече мало хорошего, да мне, может быть, стало легче, но ты… ты многое потерял, впрочем, кое-что и нашел.
- Я не знаю, во что мне теперь верить, - юноша опустил голову, взглянул куда-то вниз, пытаясь различить что-то во тьме. – Как странно, ты словно дикарь, оказавшийся в центре Москвы, словно пират, попавший в пещеру с золотом, а, может быть, лишь муха, потонувшая в бетоне.
- Прощай, Андрей, – она приблизилась, тонкие руки обвили шею, мальчишку передернуло. – Я никогда тебя не забуду, те минуты, что провели мы вместе, навеки останутся в моей памяти, - её губы коснулись его щеки, он замер, закрыл глаза, ныряя в омут кратковременных удовольствий.
- А теперь закрой глаза, - тихо проронила она. – Не думаю, что тебе понравиться то, что ты увидишь.
Андрей повиновался.
Ничего особенного не случилось, тишина, отдаленный шум города, так продолжалось не долго. В конце концов, наш герой решил, что уже можно возвращать себе зрение. Когда он открыл глаза, рядом с ним уже никого не было, грязный балкон, тянущийся куда-то дым от сигареты – пустота, одиночество. Он пригляделся, свесившись с балкона, где-то во тьме что-то проскользнуло, нечто, похожее на летучую мышь.
- Прощай и ты, Самира, моя первая женщина, женщина, сделавшая меня мудрецом, - мальчишка улыбнулся. – Мне жаль тебя, такую красивую и такую несчастную – убийцу поневоле. Я молю бога, если он ещё меня слышит, молю, чтобы он не сделал меня таким же. Ведь если он сильнее дьявола, как говорят, он должен так поступить.
Наступало утро, просыпалось солнце, страхи уходят, приходит свет. Только наш герой его не узреет, он помечен мраком, отравлен тьмой – уступил пороку – нажал на курок.
Андрей засунул руку под футболку и вынул маленький крестик. Юноша долго смотрел на него, смотрел и думал, смотрел и верил. Да, теперь он верит, ведь, как говорилось в одном очень популярном фильме: «Если есть вампиры – эти твари из ада, значит где-то там, наверху есть и бог». Мальчик поцеловал символ веры и спрятал его под одежду.
- А, может, все-таки привиделось? – ухмыльнулся он, выбрасывая окурок.

Эпилог.

Когда ты уже почти веришь…

Отец Кирилл нахмурился. Что происходит? Буквы в молитвеннике вдруг стали необыкновенно малы, свеча уже не дарила столько света, посторонние шумы мешали, не давали сосредоточиться, да ещё этот юнец. Священник вздохнул, перевернул страницу и в который раз уже попытался проникнутся в хитросплетенные церковные предложения, узреть их постоянно ускользающий смысл, сблизиться с богом. Ничего не получалось. Складывалось такое впечатление, что кто-то, будто нарочно, мешал постигать истину, манил на сторону тьмы. Похожее ощущение возникает, когда ты сидишь за алгеброй, слыша, как во дворе твои друзья ликуют, забив очередной гол в самодельные футбольные ворота.
- Господи, - отец перекрестился и отложил книжонку. – Что за ночь? Что за испытания? Посторонние мысли вечно не дают двигаться вперед, мешают самосовершенствованию, сбивают с ритма, они, словно огородный сорняк, препятствуют благополучному созреванию прекрасного плода, - служитель бога посмотрел на икону.
Книжка вновь оказалась в руках, губы беззвучно зашевелились, прилежно повторяя созданные некогда обращения к высшим силам. Кирилл просил о покое, счастье для других, вечной гармонии, молил об исцелении больных, о снисхождении к страдающим, просил также о прощении грешникам, просил понять и принять в свои объятия того самого юнца, что молится сейчас перед алтарем…
- Кирилл…
Святой отец запнулся.
Что за напасть? Мысли теперь уже не просто мешали, они перевоплотились в образы, сверлящие веру, которая рушилась сейчас, будто замок из песка, приглаженный волною.
Ложе было застелено красным шелком, тонкое одеяло облегало девушку, прикрывая обнаженное тело. Она была необыкновенно хороша: блондинка, молодая и атлетичная, похотливая и раскрепощенная…
- Кирилл, иди ко мне…
Священник упал на колени.
- Господи, помилуй, не дай мне впасть в искушение, изгони демонов…
Она перевернулась, впиваясь ногтями в подушку, выгнула спину. Одеяло скользило по её телу, неспешно сползая…
- Кирилл, я знаю, чего ты хочешь и о чем мечтаешь каждую ночь…
Поп тяжело дышал, молитва не помогала. Это были не просто мысли, не просто фантазии – галлюцинации, самые настоящие видения, сигналы, которые посылал ему никто иной, как…
Девушка резко легла на спину. Её руки поползли по шее, спускаясь все ниже и ниже. Вот они уже на грудях, животе, бердах. Она улыбнулась, раздвинула ноги. Рука нырнула под одеяло, а голова откинулась на подушку…
- Кирилл, зачем ты меня мучаешь…
Женский смех, раскатистый, издевательский.
Отец Кирилл заскрипел зубами.
- Нехорошо оставлять девушку в таком положении. Ты видишь, чем она занимается? Видишь? – новый голос проскользнул в голову. – Кирилл, друг мой, скажи, где мальчик и я отправлю тебя к моей милой Самире. Ей сейчас очень нужна неуправляемая мужская сила.
Священник упал на пол и заплакал.
- Я все равно возьму его, - твердил голос.
- Так же, как ты взял её?
- А тебе что здесь надо?
- Этого мальчика ты никогда не получишь!
- Слова, слова. Хоть бы сделал что-нибудь.
- Все впереди.
- Ну, конечно, обещанная война.
- Ждать осталось недолго.
- Знаешь, а ты совсем не изменился, все такой же пафосный скряга.
- Ты тоже – все такой же наивный ребенок, мечтающий о власти и могуществе.
- Да пошел ты.
- Поговорим позже.
Вулкан в голове вот-вот взорвется. Священник катался по полу своей кельи, впившись руками в густые волосы. Он хотел кричать, но это было бы бессмысленно, ибо голоса в мозгу не утихомиришь простой гортанной революцией. Высшие силы вели яростный бой – порок или благоразумие, полная забот жизнь или вечный праздник – Кирилл метался между двумя лагерями, плача и понимая, что красное ложе медленно, но верно восстает для него на первое место. Похоть, многих она убила.
Образы таяли – становилось легче. Самира, манящая и доступная, отдалялась, прячась далеко-далеко в подсознание. Служитель бога открыл глаза. Наваждение кончилось, ужасные муки перестали будоражить душу, в кельи стало тихо, как и прежде. Тихо, словно мертво. Кирилл вытер слезы и поднялся с пола, сейчас он должен был бы молиться, но желания не было, невиданная ранее пустота заполнила все его естество, будто потерял он некую толику своего мирка, будто бог уже не с ним.
- Я поддался, - вдруг понял он. Понял и закрыл глаза, опустив голову – виноват.
Где-то, совсем рядом, что-то упало. Похоже, рухнул алтарь.
Священник встрепенулся, грусть отошла на второй план, отдав место стандартной бережливости. Неужели юнец и в правду бандит? Юнец? Стоп! Юнец!
Только сейчас, окончательно придя в себя, поп понял, кого же собственно искал тот таинственный голос, что звучал у него в голове. Юнец. Непонятно зачем, но он нужен был искусителю. Кирилл отворил дверь своей кельи и двинулся в коридор.
Алтарь цел. Лишь одна икона неизвестно от чего рухнула на пол, стекло в ней разбилось. Мальчишки не было. Кресты на месте, никаких следов погрома.
- Странно, - подумал Кирилл. – Весьма странно. Что за битва разыгралась здесь этой ночью? Кто ответит на все вопросы?
Священник аккуратно поднял сломанный лик святого, поставил на законное место, и уже хотел отправиться за метлой, чтобы смести осколки, но тут его внимание привлекло движение на потолке. Он глянул туда и ужаснулся. Немыслимо, невозможно. Как?! Откуда?!

Летучая мышь билась о стекло, билась в надежде выбраться на волю и слиться с ночью. В конце концов, стекло поддалось. Звон, свист ветра, тишина. Кровосос улетел.

- Никто и никогда не может отказаться от удовольствия. Никто. Никогда. Это человеческая суть, человеческая слабость. Она непобедима, просто тот или иной субъект прячет её, кто-то очень надежно и глубоко, кто-то – нет. Вопрос в том, кто больше страдает – первые или вторые?
- За порок! - Самира подмигнула кому-то во тьме и поднесла к губам бокал крови.

Тимофей Верхов(13.09.2006).