- Все равно надо смотреть на вещи положительнее.
- Кто бы говорил – беззлобно сказала Калина, одарив его одной из своих ослепительных улыбок - не положительнее, а… локальней что ли… рассматривать столь дорогое тебе человечество в массе бессмысленно. Это очень устойчивая система, которая равномерно изнашивается и самоликвидируется.
- Это почему же? Ты сама сказала, что сейчас общество переходит из одного состояния в другое. А самоликвидация это… а разве система постоянно не обновляется? – Долеслав, осознавая уровень своего красноречия, как и десять лет назад почувствовал себя глупым пацаном, которому тогда жрецы усиленно заталкивали в голову знания по разным наукам, почти неизвестным в миру, и практическое применения которым он нашел разве, что в пьяных дискуссиях. Сейчас он чувствовал себя рядом с этой восемнадцатилетней волшебницей «не в своей тарелке».
-Общество?… Как сотни раз переходило до этого и еще много раз перейдет. А замена отдельных частей не значит, что системе не изнашивается. Даже древние хоть и были богами или кем там еще неизвестно в итоге исчезли с лица планеты, а Арии уничтожили себя в добровольно избранной изоляции, теперь наша очередь уничтожать себя, но не о том речь. Для человечества в массе ты не представляешь никакой ценности, хоть и имеешь на данный момент значительное отличие от остальных единиц этого самого человечества. Думаешь ты им нужен? Если ты вдруг погибнешь – то почти никто этого не за метит и на развитие общества либо его деградацию, то есть переход из одного состояния в другое это уж точно никак не повлияет. И наоборот ты не сможешь изменить состояние общества, хоть и обладаешь определенными свойствами, как тебе кажется, для этого. Вот тебе локальный пример…
-Ничего нет нового под солнцем – прервал Долеслав – все суета сует, как же слышал уже такое…
В этот район Киева было опасно приходить без оружия. Именно поэтому он так привлекал молодых идиотов, грезивших романтикой распутной, полной риска и веселых приключений, жизни. Впрочем при нападениях оружие чаще всего оказывалось для них бесполезным, поскольку рыцарских поединков с предварительным вызовом на бой, обсуждением условий боя и приветствием противника непосредственно перед боем, здесь никто не устраивал. Как правило тыкали ножами в спину или же били тяжелыми предметами по голове, тоже из за спины. Как известно выбранную жертву проще и безопаснее грабить, если она лежит не двигаясь и не сопротивляясь, оглушенная, а еще проще если мертвая, тогда она не сможет очнуться и попробовать отмстить. Долеслав допил очередную кружку пива обвел критическим взглядом своих собеседников. Увеселительные заведения этого района все были совершенно одинаковыми: с грязными деревянными столами, украшенными неприличными надписями и рисунками фрагментов человеческого тела, которые тоже не отличались большим разнообразием. Убирали в этих заведениях максимум раз в неделю. Под потолком постоянно копошились пауки периодически спускаясь на тонких паутинках на головы посетителям, а то и прямо им в тарелки, впрочем подобные инциденты мало кому здесь могли испортить аппетит, чаще всего посетители выбрасывали пауков ложками на пол и возвращались к поглощению еды, а иногда, и вовсе не обращая внимания, продолжали вылавливать из мисок редко встречающиеся шкварки и кусочки мяса. Именно в таком заведении Долеслав вел дискуссию со своими собеседниками на темы казалось бы совсем здесь неуместные, если точнее, то они решали вечные вопросы: курица или яйцо, материя или сознание, частное или общее и т.д. Напротив него сидел длинный и тощий, как жердь, монах с резным деревянным крестом на шее, на кресте очень коряво было вырезано распятие, больше всего напоминающее изображение морской русалки. Не смотря на то, что князь Щек официально объявил войну христианству, странствующие христианские священнослужители в княжестве не были такой уж редкостью, как служители родных культов, а в этом районе, где городская стража даже днем появлялась крайне редко они бродили чуть ли не толпами, а поведением своим мало чем отличались от остальных обитателей района. Почти у каждого монаха пояс был отягощен деревянными четками и булавой, поскольку религия запрещала им проливать кровь ближних своих, то монахи ограничивались тем, что при помощи булавы лишь ломали кости, устраивали внутренние кровоподтеки и отбитые органы своим ближним. Это пролитием крови не считалось. У этого монаха, как ни странно, никакого оружия не наблюдалось. Второй его собеседник был личностью довольно известной не только в этом районе, а и далеко за его пределами и даже за пределами города. Он был модным художником. Его картины не отличались оригинальной техникой, либо стилем, просто все они были на тематику как бы так покорректнее сказать… короче рисовал он похабные изображения женщин, мужчин и все на что только у него в этом плане хватало фантазии, а его фантазия была очень даже богатой. Как уже можно догадаться его картины пользовались огромным спросом среди всех слоев населения города и окрестностей. Ему часто поступали индивидуальные заказы от довольно состоятельных людей. В общем отсутствием наличных ему приходилось страдать довольно редко. Но понятно, что запустить их в какое либо разумное дело он так и не смог, а вернее никогда и не пытался. И чаще всего при появлении в кармане большой суммы он вместе со случайными знакомыми, которых возле него всегда крутилось много, ударялся в запои, которые длились от недели до двух месяцев. Суммы, которая после этого оставалась в кармане, иногда не хватало даже на приобретение новых расходных материалов для дальнейшего рисования. Но как ни странно, распутный образ жизни не оставлял на его лице совершенно никаких следов, его выбритое лицо почти всегда выглядело лицом интеллигентного мыслителя, а его одежда, конечно же если он еще не успел в ней поваляться на улице, всегда соответствовала современной моде. Именно этот деятель искусства сейчас был главным угощающим в данном заведении и он то и дело с высокомерной миной принимал со всех сторон благодарные тосты. И третий собеседник Долеслава был самым стандартным обитателем этого района, таких можно было часто здесь увидеть, особенно возле подобных заведений как правило на земле в горизонтальном положении, либо на корточках выпрашивающими подаяние. В столь благородную компанию этот оборванец влился случайно, попросил разрешения допить содержимое кувшинов из под водки и пива, стоящих под столом, но собеседники, раздобревшие от чрезмерного употребления выше упомянутых напитков, усадили его рядом с собой и включили в беседу. Этот тип утверждал, что его зовут Колотин, но скорее всего это было где то услышанное и неточно расслышанное христианское имя – Константин.
-Все суета – гнусавил монах, размахивая хвостом рака, который держал в левой руке, перед лицами собеседников – нет и не может быть ничего нового под солнцем, ибо Бог сотворил эту жизнь по плану своему великом и человеку не стоит вмешиваться в это план, да и не может он вмешаться, а попытка вмешательства для человека губительна. Умножая познание – умножаешь скорбь свою, а много читать – утомительно для тела!
-Это что же получается? Ничего делать не надо? Всю жизнь сидеть и чесать репу или что там по плану то….– с насмешливой улыбкой спросил Долеслав.
-Эт-то правильноооо – поддакнул Колотин.
-Делать только то что предусмотрено планом Его, по другому счастья не будет вам безбожники – в подтверждение своих слов монах стукнул кулаком по столу и опрокинул на пол глиняную миску с мелко нарезанными солеными огурцами.
-А жрать тогда что? А, святой отец? За его планы гроши в карман не положишь и в кружку его планы тоже не нальешь – вставил художник, отхлебнув пива. -Вы глупцы, беспокоитесь только о своих низменных потребностях. Сие сказал царь Соломон, а он имел при жизни все мирские блага, семьсот жен и все прочие… и он сказал: «Все суета сует. У человека пред псом преимущество только в долголетии». Бог сотворил мир не для того…
|
