А над тобой — небо стеной,

1. Дождь всё лил и лил, будто бы на небесах перевернули огромную бочку с водой. От него негде было укрыться, струи воды находили щели даже в плотной походной одежде. Гроза гремела, подобно воинственным крикам богов, решивших устроить новый Всемирный потоп, а молнии, едва различимые сквозь деревья, сверкали карающим огнём. Но Алекс не верил в подобную чушь. Богов нет.

От холода у младшего сына графа Этросс зуб на зуб не попадал. Он никогда бы не отправился в путешествие, если бы не сны. Усталый конь едва перебирал ногами, а сам всадник готов был свалиться на землю. Три недели, лишённые нормального сна и отдыха измучили его. Спать он попросту не мог. Сон, преследовавший его уже третий год, не был простым кошмаром. От него не было спасения даже днём, лучшие придворные медики королевства не смогли помочь ему. Тогда Алекс, послушавшись отца, отправился к древней ведунье, обитавшей на восточной окраине графства, в Вековечном лесу. Он хорошо запомнил тот день.

Лес полностью оправдывал своё название. Кроны деревьев были, наверное, выше стен родного замка, а предательские корни змеями переплетались в опавшей листве, так, что о них было легко споткнуться. Юный сын графа, лет пятнадцати от роду, стоял перед хижиной ведуньи, потирая набитые шишки, в полном одиночестве. Конь и слуга остались у границы леса. Да и без меча Алекс чувствовал себя практически голым. «Железу и слугам не место в Вековечном лесу. Таковы правила» — сказал отец. Алекс перечить не стал. Себе дороже.

Наконец, дверь в хижину отворилась и на пороге появилась ведунья. Алекс удивлённо оглядел её. «Какая же она древняя? — с удивлением подумал он, — ей же не больше тридцати!». Ведунья приветливо улыбнулась.

 — Ну что смотришь? Заходи, юный граф, — сказала она.

Алекс хотел было поправить её, что графом он как раз и не станет, но ведунья уже скрылась в сумраке хижины, и Алексу оставалось только последовать за ней.

В хижине не оказалось ни котла на горящем очаге, ни висевших с потолка ведьминсих ингредиентов, ни животных-слуг. Но Алекс не удивился этому. Он уже давно не верил в сказки. Удивился он большому, обитому кожей креслу, непонятно откуда взявшемуся здесь. Рядом с ним стояла ведунья, над её плечом горел магический огонёк. Всё остальное помещение хижины терялось во мраке. Ведунья кивком указала ему на кресло.

— Готов? — спросила она.

Алекс хотел спросить, к чему, но сумел лишь судорожно кивнуть. И провалился в свой кошмар.

Мирная, тихая ночь. Алекс летит над  Королевством подобно ветру. Он и есть ветер. Он летит над родным графством, потом над чародейским Арканумом, над древним Эльдис-Вейлом, над Китирией, прекрасной столицей. Но взор его обращается к западу. Там, за Стылыми морями, за Дикими землями вспучивается отвратительный, непроглядно-чёрный бугор. И, будто отвечая ему, над городами Королевства поднимаются подобнее ему чёрные островки. Они вскипают, разливаются, подобно пролитым чернилам, и сливаются в единое пятно, застилающее королевство. Но, будто этого мало, бугор на западе поднимется огромной волной и окончательно застилает мир. И в этой тьме кипит жизнь, жуткая, отвратительная. Люди похожие на зверей, звери, похожие на людей, предательство, смерть, кровь…

Вопль ужаса разнёсся по лесу. Алекс очнулся и испуганно огляделся, не понимая, что кричал он сам. Воспоминания о походе к ведьме видимо пробудили его кошмар. Потрепав по гриве своего вороного, Алекс продолжил путь.

К тому времени, когда Алекс подъехал к постоялому двору, гроза закончилась. Он посмотрел на запад, желая увидеть далёкую цель своего путешествия, но небо там было всё ещё закрыто тучами, окрашенными догорающим в Стылых морях солнцем. Алекс вздохнул. Уверенность в том, что он сумеет добраться до Оплота, таяла с каждым днём.

Бросив поводья подоспевшему из трактира слуге, Алекс попытался прочитать название постоялого двора, но это оказалось непросто. Быстро темнело, буквы на древней табличке почти стёрлись. Можно было различить лишь изображение: нечто вроде вставшего на дыбы козла с единственным прямым рогом. Сын графа бросил эту глупую затею и прошёл в трактир. Хозяин уже встречал его на пороге. Лично.

— Чего желаете, благородный господин?

Любезность трактирщика не удивила Алекса. Он пока ещё не забыл, что на его куртке вышит родовой герб — вставший на задние лапы тигр, самый опасный хищник из глубин Вековечного леса. Этросс был далеко не последним графством в Королевстве.

— Кружку воды, хозяин, да тёплую постель, — ответил он.

— Может, всё-таки отужинаете у нас? — заискивающее улыбнулся трактирщик, но Алекс не удостоил его ответом. Хозяин вздохнул, поняв, что нажиться на благородном госте не удастся, и, как ни в чём не бывало, продолжил, — ну, тогда ваша комната номер три. Слуга принесёт воду. С вас четыре медными.

Алекс отсчитал монеты,  когда трактирщик удалился, взвесил кошель в руке. Деньги, выделенные его отцом на поездку, должны были вот-вот закончиться. Сколько осталось точно, сын графа даже не хотел знать. Еду-то он сможет добывать охотой, но спать на «свежем воздухе» — слуга покорный. В окрестных лесах пошаливали разбойники. На караваны, шедшие по Северо-Восточному тракту, они нападать побаивались, а вот одинокие путники были для них лёгкой добычей. Алекс ещё не забыл события недельной давности. Ночь тогда застигла его и его слугу в дороге, далеко от людского жилья. Спать пришлось в лесу, а слуга, первым поставленный в дозор, уснул. Их спасло только то, что слуга всё же проснулся. После короткой схватки разбойникам пришлось уйти не с чем, но они успели ранить Тора, слугу Алекса, и серьёзно. Сыну графа пришлось оставить его в Миртте,  у сестёр милосердия, и продолжать путь одному. Он велел слуге, как только он поправится, возвращаться домой, в Этросс и передать отцу письмо, объяснявшее сложившуюся ситуацию. Самому слуге старый граф Драк Этросс ни за что бы не поверил.

Вздохнув, Алекс прошёл в свою комнату и начал готовиться ко сну.

Слуга принёс воду. Алекс вынул из заплечной сумки маленький тёмный  пузырёк, откупорил его, отсчитал три капли, смешал с водой и залпом выпил. Снадобье, выданное ведуньей, действовало безотказно. Но ведьма говорила правду, когда предупреждала о побочном действии зелья — кошмар стал преследовать его наяву. «Отправляйся к Оплоту, — сказала она, — возможно, там ты найдёшь ответ». Алекс тогда лишь пожал плечами. Главным для него было выспаться.

Чувствуя, что слабость овладевает им, он упал на не расстеленную  кровать и тут же провалился в черноту сна без сновидений.

2.Сын графа проснулся до рассвета. Подошёл к окну, выходившему на запад. Мгла за окном не желала рассеваться, в ней не было видно ни леса, ни моря на горизонте. Оставив попытки хоть что-нибудь разглядеть, Алекс зажёг новую свечу и оглядел комнату. Обнаружив медный рукомойник, Алекс улыбнулся. Видимо, это была лучшая комната на всём постоялом дворе.  Однако, утеревшись свежим полотенцем, он расстроено хмыкнул. Остальные удобства, по-видимому, были во дворе.

Алекс решил не дожидаться завтрака. Ожидание грозило сладкой дрёмой, а значит и повторением кошмара. Приведя себя в порядок, собрал вещи, сам оседлал своего вороного и двинулся в путь.

Толком не разбуженный конь едва переставлял ноги. Алекс боролся с наваливающимся сном. Веки слипались. Навеянный с близкого уже моря туман стеснял дыхание. Ночь на постоялом дворе, видимо, не принесла отдыха. Сын графа привалился к шее коня и погрузился в дрёму…

Нещадно палило солнце. Вокруг была степь, выжженная, сухая. Ни зелёной травинки на земле, ни облака на небесах. Посреди этого ада стоящий на коленях человек, сложивший руки в молитве. Рослый, сильный чернокожий мужчина. Он раздет до пояса, одежда какая-то варварская — что-то вроде грубо выделанных кожаных штанов, голова гладко выбрита, черты лица размыты  и неясны.

Перед ним чаша, полная хрустально чистой воды. По спине и лицу мужчины  ручьями стекает пот, но он и не собирается пить. Он шепчет молитву, и можно разобрать слова:

— О, Истинный бог, взывает к тебе смиренный слуга! Жаждет он исполнить волю твою…

Вода в чаше мутнеет, становится чёрной, будто ночь. И слышен голос. Нечеловеческий.

«Иди на северо-запад. Уничтожь».

На миг в воде появляется лицо — не варвара, а сына графа Этросс. Алекс вздрагивает во сне, кричит от ужаса и, уже просыпаясь, видит, как воин кивает, выпивает полную чашу чёрной мерзости, которой стала вода, и поднимает с земли тяжёлый двуручный меч…

Сын графа вздрогнул и схватился за гриву коня. Вокруг снова был лес. Так это был сон? Как мог он, опытный всадник, уснуть  находу? Так ведь недолго прозевать опасность или просто упасть с коня. Да и конь, почувствовав безволие всадника, может зайти неизвестно куда. Но умное животное просто сошло с дороги и мирно пощипывало траву. Алекс никак не мог прийти в себя от пережитого ужаса, его пробирала дрожь, казалось, каждый волосок на его теле стоял дыбом. Он был в точности уверен, что это не простой  сон. Перед самым пробуждением темнокожий воин, обернувшись, посмотрел на него и Алекс почувствовал, что тот его видит! Грубое, будто вырезанное из эбенового дерева лицо, черты которого были схожи с чертами статуй работы южных мастеров давно исчезнувшего народа (Алекс когда-то посещал Исторический музей в столице, где была выставка на соответствующую тему), а его глаза, также как и у тех статуй, были лишены зрачков, и, тем не менее, видели.  Варвар ничего не сказал, за него говорил его жуткий взгляд: «Я вижу тебя. Я иду за тобой».

Алекс уже натягивал поводья, когда услышал оклик.

— Благородный господин! Благородный господин!

По дороге к нему мчался на сером в яблоках коне мальчишка, выглядевший немногим младше самого Алекса. Парнишка проскочил  мимо него, резко остановил коня, едва не слетев на землю. В седле он явно держался плохо.

— Благородный господин забыл накидку, — паренёк, спешившись и подойдя ближе, протянул Алексу его свёрнутый плащ  и встал, умоляюще глядя на сына графа.

— Ну, что тебе? — спросил Алекс, удивлённый таким поведением трактирного слуги.

Мальчишка перестал мяться и с дерзостью спросил:

— Благородному господину нужен оруженосец? Готовый следовать за ним куда угодно и во всём ему помогать?

Алекс усмехнулся. Он не думал, что его сверстник может быть столь наивен, что ещё верит в странствующих рыцарей, их верных оруженосцев, в битвы с драконами, спасение принцесс и тому подобную романтическую чушь. Но ответил вот что:

— Я, хоть и благородной крови, но не рыцарь. Мне не положен оруженосец. Да и твой хозяин рассердится.

— Трактирщик Олгар мне не хозяин, господин, — на лице мальчишки читалось трудно скрываемое презрение, — я — вольнонаёмный работник, и сумел накопить денег и на этого коня, и на кое-какие припасы, — с этими словами он похлопал рукой по седельной сумке.

Алекс лишь покачал головой: он прекрасно знал таких «вольнонаёмных». Феодальная зависимость крестьян от аристократов была упразднена ещё при Хенсельте Седьмом, предыдущем правителе, но это практически ничего не изменило. Крестьянам, и без того влачившим жалкое существование, приходилось буквально продавать себя и свои семьи в рабство, чтобы не умереть с голоду. Некоторые из них впоследствии сбегали, и часто аристократы (да и простые богачи, сколотившие состояние на торговле или грабежах) устраивали на них «королевскую охоту».

— Что ж, господин, — промолвил мальчишка, видя, что ввести благородного господина в заблуждение не удалось, — тогда позвольте хотя бы сопроводить вас до Уотерфронта. Вы ведь туда путь держите?

Сын графа задумался. Чем, в конце концов, этот простолюдин хуже его самого? Если, разумеется, оставить в стороне вопросы о чистоте и благородстве крови? У мальчишки должен быть шанс. Тем более что трактирщик не примет в расчёт добросердечие благородного господина, и объявит о розыске одного мальчишки. На юного графа и его слугу никто не обратит внимания.

—  Вольнонаёмный работник, говоришь? — спросил Алекс, — а за себя постоять умеешь? — паренёк кивнул и достал из сапог пару метательных ножей.

— Тогда считай, что  ты принят на работу мной. В качестве… сопровождающего, — закончил сын графа.

3. На следующее утро Алекс, сын графа Доррена Этросского, и его слуга Генри (таково было имя беглеца) въезжали в ворота портового  города Уотерфронта. Оставив коней на въезде в город, они поплелись к ближайшему постоялому  двору. Оба валились с ног. В пути на них напала троица самоуверенных бандитов, но Алексу не пришлось даже обнажать клинок — Генри наглядно продемонстрировал на одном из них своё умение метать ножи. Оставшись без численного преимущества, бандиты бросились наутёк.

Предав земле тело незадачливого грабителя, путники продолжили путь. Останавливаться на привал было слишком опасно — о них, казалось, уже шептался весь лес и, уснув, они рискнули не проснуться.

Алекс брёл в полудрёме и не любовался на архитектурные красоты. Собственно говоря, и любоваться было-то не на что. Уотерфронт, вытянувшийся по побережью моря и реки Серры, берущей начало в далёких северных графствах, состоял сплошь из складов да полуразвалившихся рыбацких хижин. Дома людей побогаче мало чем отличались от тех же хижин, разве что были в лучшем состоянии.

Постоялый двор Алекс выбрал дешёвый, ему ещё предстояло нанимать корабль, способный доставить его к Оплоту. Подстилка на полу кишела клопами, но Алекса это не волновало. Он устал так сильно, что даже не мог видеть сны. Но всё же увидел.

Над таверной «Последний единорог» алым знаменем полыхало пламя. Чернокожий воин смотрел на пожар своими слепыми глазами и улыбался. Из таверны не выбегали люди, не раздавалось криков о помощи. Некому уже было кричать. Но ещё недавно эти люди могли говорить, и рассказали всё, что знали. Человек, неугодный Истинному богу, направился по дороге в Уотерфронт.

Чернокожий воин довольно осклабился, поднял руки к небу и, запрокинув голову, захохотал.

Алекс проснулся на закате, в холодном поту и с дикой головной болью. В ушах его все еще раздавался дикий хохот безумного воина. Как это воин мог преодолеть такое расстояние за столь малый срок? Он же был в степях Захиры, туда неделя пути верхом! Значит, он будет здесь ещё до рассвета. Растолкав сонного Генри, сын графа побежал к порту.

Корабли. Мачты, спущенные паруса, канаты, мачты. Алекс впервые в жизни видел столько больших кораблей разом, и восхищённо ахнул бы, побродил бы среди величественных морских гигантов, некоторые из которых способны выдержать сильнейший шторм. Заметил бы изящную ладью эльфов северного Дикоземья  и пышущий жаром похожий  на краба пароход гоблинов.

Но всё его внимание было приковано к восточному горизонту, окрашенному в багряный цвет заходящим солнцем. Там, у самого, как казалось Алексу, края мира, парил над водой величественный замок. Оплот, обитель светлых ангелов, цель его пути.

Будто очнувшись от миража, Алекс направился к кораблям. Нужно было найти тот, что отплывает этой ночью.

— Именно сегодня, говоришь? — капитан подмигнул Алексу единственным глазом, — что ж,  тогда мой корабль, благородный,  тебе подойдёт. Не пассажирский, конечно, но тебе, видимо, к плохим условиям жизни не привыкать.

Капитан Морган, как он отрекомендовался сыну графа, вызывал у Алекса определённые сомнения: выглядел он  как пират, какими их описывают детские сказки: густая чёрная борода, чёрная, опять же повязка, скрывающая отсутствие правого глаза, крюк вместо левой руки, деревяшка вместо правой ноги, одежда,  некогда изысканная, но пропитанная морской солью и многократно заштопанная. Алекс не верил в сказки.

— Тебе повезло, благородный, — продолжал меж тем капитан, — прилив вот-вот начнётся, и я ухожу вместе с ним. И так как ты присоединяешься к нам в последний момент, я попрошу с тебя немного: всего двадцать золотых.

Алекс открыл рот, позабыв о благородных манерах.

— Но ведь это же грабёж! Это цена путешествия до Диких земель!

— Именно туда и идёт моя «Пиранья», — улыбнулся капитан, — а вы, благородный господин, куда собирались?

— Мне бы только до Оплота, пробормотал сын графа.

—  К ангелам, значит, собрался, — разом посерьезнел капитан, — давненько к ним никто не ходил. Ладно, так и быть, —  Морган замолчал, как бы прикидывая в уме, — десять золотых, но без обратного билета.

— Без обратного билета? — удивился Алекс. Этот «пират» вообще всё больше и больше его удивлял.

— Именно. Ангелы, видишь ли, не любят, когда рядом с их замком, Оплотом то есть, долго стоят корабли, — пояснил капитан, — однажды старый Габел, да пребудет ему Бездна могилой, решил у их островка бурю переждать. Так они его молнией, тысяча морских дьяволов, молнией небесной-то и сожгли! — Алексу всё больше хотелось прекратить этот балаган. Применяемый капитаном морской жаргон лишь усиливал его образ сказочного пирата,  — так что я тебя на шлюпке высажу, и ходу.

— А как я добираться от ангелов на континент буду?  — поинтересовался Алекс, — на шлюпке, что ли?

— Нет, дюжина каракатиц, — усмехнулся пират, — если ты сумеешь достучаться до небес, до ангелов, то есть, и они выслушают тебя, то сотня морских ведьм, они смогут переместить тебя на континент.

Алексу оставалось лишь поверить на слово.

— Так ты собрался к ангелам? — Генри стал называть сына графа «на ты»  после ночной стычки. Алекс не возражал.

— Провожать пойдёшь? — спросил он.

Генри даже руками замахал от возмущения.

— Я? — практически закричал он, — да я с детства мечтал поглядеть на Оплот вблизи! Да и на Дикие земли тоже.

— Тогда собирайся, — усмехнулся Алекс, — твои-то услуги я уже оплатил.

— Морской дьявол тебя дери, благородный! — воскликнул Морган, — где тебя носит? Прилив прошлёпаем. А это кто с тобой, слуга?  — капитан кивнул на Генри, — за него отдельная плата!

Генри, готовый к такому повороту событий поднял в вытянутой руке туго набитый дорожный кошель. О том, что набит он медью, Морган не догадался и пустил обоих на борт.

— Ты смотри, ты смотри! — восхищенно вздыхал капитан Морган,  толкая локтем перевесившегося через борт Алекса, — я тебе говорю, он рождён для моря! Что он вытворяет,  да в полной темноте! Даже когда я был ловким молодым юнгой, я и то так не мог!

Алекс, хоть и не видел ничего, кроме тёмных вод океана, знал, что капитан говорит о Генри. Алекс завидовал ему — умеет же человек приспособиться к любым условиям.

— Может, продашь мне своего слугу? — спросил капитан через некоторое время.

— Вольнонаёмный… мм, — только и сумел вымолвить сын графа.

— Вольнонаемный, говоришь? — усмехнулся Морган, — ну тогда я попробую его уговорить. Что скажешь?

Алекс не сказал ничего. Ему было не до этого.

Алекс вытянул шлюпку на галечный берег островка, около которого хотел переждать бурю злосчастный Габел. Генри, естественно, принял предложение капитана Моргана и остался на «Пиранье» юнгой. Сам Морган (удивительное дело!) даже не взял платы с Алекса и пожелал ему удачи.

Сын графа огляделся. Весь остров  покрывали голые камни, позади него было море, а впереди — нависающая громада Оплота. Набрав в лёгкие воздуха, Алекс пошёл вперёд. Ему нужно было, как говорил Морган, достучаться до небес.