В мире, где нет времени, для меня всегда дождливое утро или вечер. Так бывает, если я присутствую в нем, если же я нахожусь в небытии, то все зависит от того, кто в данный момент «думает» время, но об этом я только догадываюсь. Почему я сказал утро, а потом вечер, но не день или ночь? Да просто потому, что после того, как Еве надоест «думать» унылый осенний дождь, я придумаю летний рассвет. Когда пробуждается природа; поют птицы, над водной гладью поднимается призрачный туман, а лучи солнца, пробиваясь сквозь листву огромных ив и тополей, играют с ним. Прохладный ветерок колышет камыши, квакают лягушки; а в синем небе ни облачка. Красота…
Еве тоже нравится рассвет, но бр-р-р… такой холодный, влажный… Когда белесый непроглядный туман наполняет все вокруг и уже в двух шагах возвышается белая стена; на траве матово поблескивают капли воды, такие же висят на паутине, натянутой между веточками карликовой груши; все звуки преображаются, искажаются до неузнаваемости и приобретают свойство многократно повторяться. Когда «думает» Ева мне страшно, ведь я могу смотреть на дождь, я чувствую влагу на своем теле, холод, пробирающий до костей; я присутствую во время непогоды и, в принципе, можно сказать – я существую во время дождя, а потому обладаю чувствами и мне страшно. И потому я ненавижу Еву. Хотя, когда она «думает» я существую, тогда как на моей любимой летней заре, я растворяюсь в творении, и потому я ей благодарен. Однако я не хочу ждать свою очередь, а Еве нравится вылепливать каждую капельку дождя. Ненавижу ее.
Кроме нас двоих, существуют другие.
Те, что без Имен; те, которых я «вижу» как бы издали, а в их творениях не присутствую никогда. Они подбираются ближе, чтобы перехватить инициативу, отнять Ключ, и начать «думать» самим, ведь для этого они и живут (если это можно назвать жизнью), так же как я и Ева. Я злюсь на нее: сколько уже можно грустить под печальный перестук капель?! Но в мою задачу не входит критика Творящей – я сдерживаю других, пока Ева создает тоскливый осенний пейзаж. Я ее защита. Без меня, ее сомнут и навечно (хотя, что такое «вечно» в безвременье?) упрячут в небытие. Там единственное, что ей останется – желание еще хоть раз вспомнить дождь.
Насколько я понял – Единый создал нас парами, или уже после акта творения разделил на пары, и я выступаю в роли защитника, охранника, эдакой крепостной стены, ограждающей творящую часть пары от посягательств других. Возможно, у других тоже есть Имена, но я их не знаю, а потому для нас с Евой они безымянны
Часто, после Евы, если успеваю, конечно, «думаю» я. Но сколько раз вместо того, чтобы встречать солнце, я уходил в небытие, оставался там следить за состоянием других и ждать удобного случая, чтобы захватить Ключ и предоставить Еве возможность творить?!
Ева не умеет защищаться, потому мне приходится отгонять наиболее настырных. Сейчас, их удел ждать ее утомления. Едва, утреннее, невидимое за серой однородной громадой тучи, солнце, взберется повыше на небосвод, Ева перестанет «думать» дождь. Если в этот момент я не успею подхватить выпущенный Ключ, мы канем в бездну пустоты.
Настроение Евы сейчас не скрыто от меня, ведь она повсюду: в дожде, в тумане, в мокрой траве, в тайных звуках утра. Я знаю – усталость берет свое и уже скоро она оставит Ключ кому-то другому, одному из тех, кто не имеет Имени. Ева никак не может привыкнуть к моей способности творить. Я жду когда угаснут краски мира, утихнут его звуки и в сумерках… Или напомнить Еве обо мне, чтобы она передала Ключ, и я произнес Слова на языке творения? Передала? Такого не случалось никогда. А, если и случалось, то не с нами. Но почему бы не попробовать? И я попросил. Как? Точно не знаю, но она поняла. И, когда усталость накрыла ее волной, а Ключ перешел в мои руки я произнес Слова…

Звук тонкой тишины.
В предутреннем небе блистают звезды: яркие на западе и бледные на востоке.
Мир в ожидании…
Восточный, голубой край неба превращается в белый, горизонт утрачивает четкость, стирается грань между небесами и землей, и сквозь неестественную белизну проступает расплавленное красное золото. Тонкая, едва заметная полоска, но не успеешь запечатлеть в памяти этот миг, как полоса становится шире. Желто-красный диск начинает свое восхождение. От него исходит сила, тепло, любовь, забота, но… Один шаг – и зной, смерть, пепел…
В тени высоких тополей царит прохлада, над водной гладью небольшого озера замысловатыми клубами дыма поднимается туман; ветерок и солнце не рассеивают его, а играют, строят из него замки; показывают друг другу сказочных зверей, птиц, ящериц; странные фигуры, которые не имеют значения и смысла, но на них приятно смотреть, они притягивают взгляд, и ты скользишь между слоями дыма, проникая в иные миры, хотя, возможно, это только так кажется. Распускаются белые лилии, желтые кувшинки; порхают бабочки и стрекозы; а над самой водой, охотясь на мошек, носятся быстрокрылые ласточки. Жабий хор распевает о ниспослании благодати на землю и в предвкушении дождя поет не в лад,
захлебывается в порыве громче выразить свои чувства; в нетерпении своем, нарушая гармонию.
Ева отдыхает. Из-за этого я ненавижу ее еще больше, ведь мне этого не дано. Я должен постоянно следить за другими парами, будь то во время охраны творящей или во время пребывания в ничто. Она спит. Я же никогда не спал; не умею.
Сейчас, когда у штурвала я и мне подвластна материя, она сладко спит, лежа на изумрудной траве, на берегу озера. У Евы темные волосы, высокий лоб, тонкие, едва заметные, линии бровей, аккуратный носик и мягкие губы. Я хочу прикоснуться к ней, разбудить. Пусть она посмотрит на рождение мира. Ведь она часть его. Самая прекрасная часть. Ее юное тело идеально. Неестественно идеально, как мечта любого творца. Она улыбается во сне, открывает нежно-голубые глаза и удивленно смотрит на окружающий ее мир. Ева приподнимается на локтях – она впервые присутствует в сотворенном мной мире. Она подносит руки к лицу, сжимает кулаки, вновь улыбается. Мне хотелось бы быть рядом с ней и тихонько прошептать: этот мир для тебя. Она мне нравится, я люблю…
Ветер взвыл, унесся ввысь; кровавое солнце, грозной силой поднимается из-за горизонта. Умолкли птицы, затих жабий хор – будет гроза.
Нет... Нет!
Тихо, Ветер-ветерок; остынь, Красно Солнышко; не поднимай волны, Озеро... Всем нужно успокоится.
В воде отражается небо, по небу плывут облака, в водной толще видны гибкие тела рыб-змей, колышутся от подводных течений водоросли. Но, пока не поздно, время должно остановится, ведь я здесь хозяин. Мне нужно сосредоточится и не отвлекаться больше.
Словно в янтаре, в воздухе, застыл комар; муравьи отложили на потом все дела; пчела-работяга зависла над луговым цветком; деревья замерли, склонив под силой тугих воздушных струй ветки; солнце, сквозь туман видимое как красно-желтое размытое пятно, остановило свое восхождение; и только облака бежали по небу, хотя их отражения не двинулись с места ни на пядь. Мало того – белые облака превращались в свинцовые тучи!
Быть грозе.
Я испугался, и время сорвалось с места, и понеслось вдаль, убегая от меня. Все сотворенное мной ожило, обретая свободу!
Я устал. Никогда еще мир не вырывался у меня из-под контроля. Никогда еще я не оказывался узником взбесившегося Ключа. Все было впервые.
Он вытягивал мою силу. Питался ею. Из орудия творения он превратился в оружие уничтожения. И, если мое существование можно было назвать жизнью, то Ключ убивал ее, создавая Смерть. Я выронил Ключ (ведь он изменился, стал чем-то иным), но мир не исчез – это я выпал в него. Из тонкого мира – в мир материи. Я сам стал материей, как во время творения Евы…
А в этом мире начиналась гроза… нужно найти Еву! Вместе мы сможем что-то придумать!

Улыбка сквозь сон – путь к пробуждению.
Она открыла фиалковые глаза и снова улыбнулась. Ева никогда не ощущала своего тела. Она была всем: водой, прохладой, тоской, пеленой туч затянувшей небосвод, но никогда – Человеком. Она откинула со лба прядь волос, и движение показалось давно знакомым, привычным. Голубое небо над ней наоборот выглядело чужим, хотя и прекрасным. Таким она не знала его никогда. Но странное дело, «новое» небо не пугало ее, а только улучшало настроение. Она поднесла руки поближе к глазам: узкие кисти, тонкие пальцы, с почти прозрачными ногтями. Она сжала кулаки – настоящие, живые руки. Как прекрасно ощущать кожей прикосновение теплых и ласковых солнечных лучей, дуновение ветерка! Не быть ими, а именно чувствовать их, как неотъемлемую часть мира, твоего и одновременно самостоятельного, совершенно автономного.
Она приподнялась на локтях и увидела сотворенный из небытия мир. Без дождя, печали, серого непроглядного неба. Этот мир радовался своему существованию, а не грустил «под печальный перестук капель». Она встрепенулась: чьи это слова? Оглянулась – совершенно одна.
Одиночество. Она так не выдержит – быть одной в этом прекрасном мире! Где тот, второй, ее защитник? Где Эд?
Она не желает находиться здесь без него! Уж лучше быть дождем или вечно плавать в ничто.
Громыхнуло. Где-то далеко, на западе. Она уловила запах надвигающейся летней грозы. Она захотела стать яростной грозой… И в этот миг Ключ освободился от хозяина, и она перешла на иной уровень.
То, что некогда называлось «Ключ» находилось возле Сферы Мира, оно вздрагивало от переполнявшей его энергии готовое взорваться или наоборот свернутся в сверхмалую точку, тем самым, уничтожив все вокруг. Иные, те, что без Имен, отошли как можно дальше, хотя в мире пустоты как раз самый удаленный уголок мог оказаться самым близким. Глупцы!
Нужно восстановить контроль над Измененным Ключом. Главное не останавливать его. Необходимо лишь направить энергию в правильное русло и пусть будет гроза. Пусть будет! Яростная, гневная, с зигзагами молний, с вырванными с корнями деревьями, лесными пожаром, наводнением, но не Потопом.
И она снова лепила дождь, но не мелкие, едва заметные крупицы влаги, а огромные, полновесные
капли воды. Они неслись сквозь толщу воздуха, набирая скорость, чтобы упасть и умереть на зеленом поле, глади озера, листве деревьев, на коже Эда. Молнии змеились по иссиня-черному небосводу, ударяли
в землю, у ив и тополей ломались ветви, а некоторые деревья факелами пылали в полутьме непогоды. Ветер выл, вплетая и свою нить в узор грозы. Было темно и страшно, но вместе с тем Ева почувствовала сильное возбуждение. Ей хотелось плакать и смеяться одновременно, радоваться и горевать. Она страстно желала оказаться в мире и обнять Эдда.… И в этот миг, Измененный Ключ, воспользовался ослаблением внимания хозяйки, и освободился от ее опеки.
Она оказалась в мире, где ее искал Эд…
Вскоре тучи истощились, и выглянуло яркое дневное солнце…

А затем наступил вечер. Тихий, спокойный, завершающий первый день. Ева и Эд сидели обнявшись у костра, и любовались звездами, в которые, возможно, превратились те, другие, у которых не было Имен, а если и были, то люди их не знали. Они сидели и шептали друг другу слова нежности, и любви… Жизнь казалась им прекрасной, ведь время не остановить. И рассвет следующего дня обязательно наступит; но каким он будет, знает лишь Единый. Влюбленным же, это знание ни к чему, ведь перед рассветом у них целая ночь -- их первая ночь в новорожденном мире…

август 2005г.