Следующий кандидат на эксперимент появился примерно через два часа и я, честно говоря, немного опешил, увидев его. В комнату вошла худенькая, лет пятидесяти, женщина, одетая в черный плащ. Её лицо выражало чудовищную усталость, под большими, воспалёнными глазами синели круглые подушечки, желтая кожа обтягивала череп так плотно, что казалось это вовсе не кожа, а бумага, приклеенная на кости. Тяжело дыша, она взглянула на  меня и тут же отвела глаза в сторону, резко выдохнула и осталась стоять на месте. Она была словно в исступлении.

   «Может быть, эта женщина ошиблась дверью, - думал я, - она наверно здесь работает и о чем-то хочет  меня попросить. – я присмотрелся. - Но чего она боится? Почему она не смотрит на меня, почему её взгляд бегает по комнате и не может остановиться? Может она что-нибудь ищет? Скорее всего она что-то здесь оставила еще прежде, вчера может быть. Надо спросить у неё, что именно она хотела».

  - Вам что-то нужно? – поинтересовался я.

  - Мне?.. - переспросила женщина и, как видимо, еще больше испугалась.  Её зрачки стали метаться как бешенные.

  - Да. Может быть, вы что-то потеряли?

  - Я… потеряла… - и тут женщина начала тихонько плакать.

  Я жутко испугался.

  - Что с вами? – я вскочил с кресла. – Вы что-то ценное потеряли… да? Так ничего страшного, мы сейчас найдём - я попытался улыбнуться и подошел к женщине, - я сегодня первый день работаю, я, как пришел, ничего еще не менял, всё как было вчера, так и осталось. Что вы потеряли? Не папку вот эту, нет? Она у меня тут с записями какими-то, но точно не моя. Может ваша, нет?.. Так что же вы потеряли? Давайте я вам помогу! Мы вместе сейчас быстро всё найдем! Только ради Бога… ради Бога не плачьте… Я прошу вас…  Так тяжело на вас смотреть… Сердце ноет… понимаете… сердце…

    Женщина захлюпала носом. Достала беленький, рваненький платок, вытерла глаза.

  - Извините меня, - вдруг как-то глухо начала она, - я так устала… тут ешё нервы … Извините пожалуйста…

      Она окончательно успокоилась; мы сели за стол. Я чувствовал, что кровь оттекла от моего лица и голова начинала кружиться. Мне стало страшно разговаривать с этой женщиной, я не мог выговорить ни слова.  Мне почему-то казалось, что она прямо сейчас, у меня на глазах упадёт в обморок и умрёт в конвульсиях. Мне захотелось выйти. Я с трудом извинился. Бедняжка молча понурила голову.  Я вышел из кабинета и побежал по коридору в поисках уборной комнаты. Холодок пробежал у меня по спине. «В чем же дело, - спрашивал я у себя, - почему мне так страшно? Почему я боюсь её? Что она, съест меня что ли? Конечно, нет! Она сама еле стоит на ногах… и к тому же я… к тому же … я может быть очень плохо сейчас поступаю, оставив её одну. Да, это по-свински. Так  нельзя себя вести. Ведь в сущности я просто струсил…»

  Уловив себя на этой мысли, я, найдя таки уборную, умылся и дал себе слово вести себя сдержанно, быть максимально спокойным, внимательным к словам женщины. С тем  вернулся в кабинет. Та всё еще сидела, понурив голову. Не отводя от неё глаз, я сел за стол. Еле слышно вздохнул и начал:

  - Так вы хотите учувствовать в эксперименте? – спросил я, и тут же постыдился, за свою поспешность. – Ох, извините меня, я не хотел вас обидеть, я просто новенький здесь. Понимаете, еще не привык к таким рода, ну… так сказать разговорам… - и тут же краска прошла по моему лицу. – Вот видите, опять чепуху сказал, вы простите меня пожалуйста.

  Женщина подняла волнующиеся глаза и с недоумением сказала:

  - Почему  вы извиняетесь; не надо извиняться. И не надо так волноваться; вы сами кого угодно испугать можете. Всё хорошо молодой человек и да, я пришла участвовать в эксперименте. Вот, смотрите, по объявлению в газете. - она опустила руку в кармашек своего плаща достала бумажный свёрток, и протянув  его мне, продолжила, - я прочила вчера и на следующий день, то есть на сегодня, решила прийти к вам. Вот, смотрите, тут написано: «Требуются испытуемые для эксперимента, - вот, тут читаю дальше, - без принятий лекарств и других веществ, никакого хирургического вмешательства». Вот, это же ваша организация разместила объявление.

  - Да, наша. – я испытал облегчение. Разговаривать стало легче.

  - Ну славу Богу, - сказала женщина, - нашла вас! Но только у меня вопросик есть. Вот посмотрите. Я этой строчки не поняла. Точнее сами-то слова вполне понятны, но смысл, смысл, знаете, не очень понятен. Ну в общем, посмотрите сами. Это про что?

  Она подвинула ко мне газету, я прочитал:

  - Эксперимент будет проводиться в специальной машине, которая позволяет, находящемуся в ней человеку,  полностью погрузиться в своё воображение. При этом  машина контролирует разум подопытного, не позволяя ему разделять реальность от  фантазии.

  - Вот про что это? Совсем непонятно.

  Я задумался: « Как можно объяснит подоходчивее, чтоб без лишних слов».  Тут меня осенило. Я взял со стола чистые листки и начал рисовать. Начертил круг и в нём еще один, поменьше.

  - Смотрите, - сказал я женщине, - этот большой круг – машина, а вот этот, маленький кружочек – объект, то есть человек. Когда его помещают внутрь машины, вот в этот большой круг, он хорошо понимает, что всё еще  находиться в реальности, у нас на листке, вот, а  попозже, - я взял ножницы и начал вырезать диаметр большого круга, - а попозже, когда машину включают, он уходит от реальности и погружается  в свою собственную фантазию. - я положил листок на стол.

  - То есть машина вызывает галлюцинации?

  - Да, проще говоря, она вызывает галлюцинации, но вы не беспокойтесь, это совершенно безопасно. Проводились испытания и  нам разрешили  проведение эксперимента. Более тогда нас спонсирует государство.     

  - Ну что ж, если так, то я согласна… - помолчали немного – Но если честно, - снова продолжила она, - я об этом знала.  Я вас специально расспрашивала, я убедиться хотела, что всё правильно поняла. Я много о вашей организации слышала и не только из газет, мне знакомые о вас рассказывали. Интересно конечно. Но у меня еще один вопрос есть, - она вздохнула, - правда, что подопытные после эксперимента с ума сходили? Я слышала о некоторых инцидентах и источники верные. Так правда или нет? Скажите пожалуйста, не молчите.

  - Нет-нет, это всё слухи, уверяю вас. Вам не надо беспокоиться. 

  - Да?.. – словно в исступлении  спросила женщина и задумалась, но потом всё же, продолжила, - а в моём случае, как раз наоборот, хотелось бы с ума сойти…

  Я снова испугался. «Что же это такое – думал я, - как вести себя с ней? Сделаю один неверный шаг и снова её растрою. Меньше всего хочу её расстраивать. Такую расстроишь, а она в обморок и что потом? Только посмотрите на неё… какая худая… до чего довели…Нет надо быть максимально внимательным». И я решил говорить коротко, так чтобы потом меня не в чем было обвинить. Я спросил:

  - Почему вы пришли к нам?

  Женщина встрепенулась. Она удивлённо посмотрела на меня, спустя мгновение потупилась и со вздохом начала:

  - У меня был муж и сын. У нас была хорошая, дружная семья; и ,можно сказать, каждый из нас был счастлив. Ребёнок рос ласковым, любящим мальчиком: бывало, не хотел со мной расставаться перед сном, обнимал меня, кричал: «Люблю тебя мама, люблю!» Я плакала от умиления, смеялась, говорила мужу: «Вон, мол, какого ангелочка мы родили. Золотым человеком будет!» Супруг отвечал тогда, чтоб я не забаловала его, чтоб из пацана потом девка не вышла. Он говорил, что с мальчиками возиться не надо. Что с раннего детства его нужно приучить к ответственности. «Посмотри, говорит, жена, сейчас у всех дети ненормальные стали. Им в жизни всё на блюдечке приноси, ничего сами сделать не могут. Всё у папаш выпрашивают. Мы таких ошибок как они с нашим мальчиком не допустим». Ну и сами понимаете, что сказал мужик, то он и сделал. Отец он был строгий, в каких-то моментах даже жестокий. Управы на себя найти не мог. Знаете, есть такие люди, которые свои эмоции не умеют в себе держать, если в них что-то накапливается, то они это тут же, сразу же выплёскивают.  У него, кстати, поэтому и  на работе проблемы были. Ну это ладно, это не то. В общем, сложный был человек по характеру. Сын, между тем, рос, в школу начал ходить. Конечно, звезд в учебе он не ловил, но преподаватели говорили, что мальчик старается, а кто-то даже, что у него ум большой, что соображает хорошо. Да и я заметила. Книжки читал, философы ему всякие нравились. Ну, я думала, что это очень хорошо, что он книжки любит. У нас в семье, честно говоря, мало кто читал.  Правда, он нелюдим стал из-за чего-то. Приходил со школы, в комнате запирался и сидел в ней, только по нужде и за едой выходил. Я у него спрашивала тогда, что может быть у него проблемы в школе с ребятами, может с девушками. Он отвечал, что всё в порядке, что мне не за чем беспокоиться. Но чувствовала я что, что-то с ним не так. И знаете, как в воду глядела: школу закончил, подошёл к отцу и стал говорить: «Папа, так и так, мне  деньги нужны». Ну и супруг ответил, чтоб сам зарабатывал, по другому он ответить конечно же не мог. Тогда сын сказал, что так и поступит и на следующий день ушел из дому. Оставил записку: «Ушел на работу».  Мы тогда обомлели. Супруг в милицию звонил, объявления развешивал, не спал ночами, очень сильно волновался. Но время шло, и мы даже след отыскать не могли. В морги стали звонить, слава Богу тела там его не было. В общем, в отчаянье мы были, как все приличные родители. Но спустя месяц он сам пришел. Постучался, муж дверь открыл. Как он удивился тогда. Стоит наш сын чистый, одетый с иголочки, смотрит на отца и говорит: «Я папа нашел работу, у вас жить больше не буду. Понадобиться деньги, звони» – он дал бумажку с телефоном.  Супруг в гневе был.  «Ты, говорит, гаденыш что же делаешь, а? Ты до чего родителей своих доводишь? Ушел, не слуху, не духу и вдруг заявился! Да ты вообще, где был-то целый месяц? Откуда денег достал? Людей грабил что ли? Варюга, твою мать! Отвечай живо, где был сволочь! Отвечай говорю, когда с тобой отец разговаривает!» Сын улыбался: «Я, говорит, папаша от вас другой реакции не ожидал. Деньги я не ворую, не бойтесь. Я от вас ухожу. Понадобиться помощь звоните». И ушел молча, супруг стоял как громом пораженный, потом весь побагровел и крикнул яростно: «Не нужен мне твой телефон сирота поганая!» С тех пор мы в двоём зажили. «Привыкай жена, - говорил муж , - привыкай. Не будет у нас теперь ни внуков, ни правнуков. Будем одни жить и одни умирать. Поганый сын у нас вышел, поганый». Я отвечала ему тогда: «Ну в чем же его вина-то? Во всех бедах детей родители виноваты! Мы его таким воспитали, это он из-за нас он волком выть стал. Мы себя вели неправильно, из-за нас всё!» «Нет, говорит, не из-за нас. Ну ладно, что теперь рассуждать. Привыкай жена. Живи ради себя. Больше никому не нужны мы, кроме нас самих. Живи ради себя». Но понимаете, не могу я ради себя жить, никак не могу. Стала я тогда за мужем ухаживать, да так его замучила с этой заботой, что он домой до ночи не приходил; всё работал.  У него же работа тяжелая, на заводе. Я стала беспокоиться, говорила ему: «Ты себя погубишь, заработаешься и конец, с кем же я тогда останусь?» Он только рукой отмахивался, а я плакать начинала. Всё плакала, плакала. И вот опять угадала... Через полгода у супруга обнаружили рак. Через год он умер. Осталась я совсем одна.

  На похоронах мужа  мне сказали, что наш сын разыскивал меня, узнав о смерти отца. Я обрадовалась, я думала, он изменился. Знаете как жизнь умеет людей менять. Ты всё ищешь чего-то. Думаешь: «Ага, вот она загадка моей жизни! Буду я её разгадывать!» Но оказывается потом, что это даже не цель, что это только глупость юности, понимаете о чем я говорю. Но когда мы встретились, нет, он совсем не изменился. Так же одет с иголочки. Весь из себя джентльмен, сэр-пэр. Подошел ко мне, нежно улыбался и протянул мне конверт. «Вот, говорит, тут деньги. Если будет нужно, я еще пришлю». Я была в шоке: «А как же ты, что с тобой будет?» Он смеялся: «Не бойся, говорит, у меня денег достаточно». Я вскрикивала: «Да что мне деньги, плевала я на них! Что с тобой будет-то? Ты же, небось, один по-прежнему! Ты же свихнёшься от одиночества!» Он снова усмехнулся. «Одиночество, говорит, когда я жаждал себя, я нуждался в людях, теперь я себе не нужен и люди мне не нужны. Да мама, я вполне одинок, но это мне только на пользу». Я так и обмерла. Кричу ему: «Да ты не своими словами говоришь! Что же ты делаешь, а? Ты же себя губишь!» Он в третий раз усмехался: « Нет мама, я самосовершенствуюсь».

  Так мы тогда и расстались. Долго я о нём ничего не слышала, пока мне одна подруга не сказала, что его в психушку забрали.  Я тут же с места сорвалась и туда, в больницу. Врач сказал, что у сына серьезные отклонения в психике. Причина всему голод в общении. Не с кем ему было поговорить. Он меня тогда не узнал. Он себя-то в зеркале не узнавал. В общем, в растение превратился…

  Помолчали. Женщина продолжила:

 - Ну вот и всё молодой человек, вот почему я здесь. Пришла я к вам, что бы с ума сойти, потому что никого у меня теперь нет. Самоубийства боюсь, это грех смертельный, а мучиться, тем не менее, не хочу, так что забирайте меня. Не хочу я в таком действительности существовать. – женщина промолчала – А если не заберёте я скорее всего повешусь и греха не побоюсь, хуже этого ада никакого больше нет.

   Она замолчала и понурила голову. О Боже, знала бы эта бедняга, в какое положение меня поставила. Я чуть с ума не сошел! Ответственность за моё и за её спасение перекладывалась на тесты. Но и они  не помогли. Депрессия выше 50 балов, но воображение и творческие способности были на много ниже среднего. Но конечно же я не мог сказать, что она нам не подходит. Я решил позвать Китранима.

  - Извините, - сказал я женщине, - мне кажется в этих тестах ошибка. Я на секунду. – Выйдя из кабинета, я как раз встретился с Михаилом Владимировичем. Объяснил ему сложившуюся ситуацию и сказал, что не знаю, как поступить.  Китраним пообещал разобраться. Он зашел в кабинет, оставив меня с наружи, и закрыл дверь.

   Боже мой, я еще никогда не сталкивался с такими людьми! Как я уже писал выше, я вырос в любящей и дружной семье. Мои родные старались отгородить меня от всяких рода скверных историй, от общения с проблемными людьми, освобождали мою жизнь от бедствий и жутких кошмаров действительности. Безусловно, они хотели мне добра, и я им благодарен за это, но всё-таки как болезненно стало для меня столкновение с реальностью и в этом, мне кажется, есть вина моих родителей.

   Я вспомнил о первом подопытном, о том мужичке похожем на мопса. «Куда же я пойду» - сказал он. И действительно, куда он пошел? Что он будет делать теперь, после того как я, можно сказать, послал его куда подальше… Я до сих пор ужасно боюсь одного предположения, одной ужасной, но, тем не менее, навящивой мысли. А что если он наложил на себя руки? Ведь это вполне могло произойти… Тогда ответственность за его смерть  накладывается и на мои плечи… Я ужасно себя вёл… Какой я всё таки гадёныш…

   Дверь в кабинет открылась. Улыбающаяся женщина и  Китраним вышли. Михаил Владимирович сказал:

  - Терпите, Бог дал Бог взял, терпите и будите вознаграждены.

  - И я буду, буду терпеть! – ответила женщина -  О, как вы мне помогли! Я всё теперь поняла, это испытание, я его преодолею, а потом обязательно прейду к вам и всё расскажу.

  - Обязательно приходите, а сейчас, извините, очень много работы.

  - Да-да, я всё понимаю, но всё равно большое спасибо, вы мне очень помогли, очень!

  - Я рад, но сейчас я занят, так что извините, я пойду.

  Китраним развернулся и пошел прямо по коридору.

  - Это золотой человек, - сказала мне женщина в восторге, - он так мне помог! Надеюсь он и вам поможет! Вы не представляете, как повезло вас с этим человеком! Это судьба молодой человек, судьба!

  Последний кандидат на эксперимент появился прямо после ухода женщины. Это был юноша приятной наружности, блондин, правда немного неловкий. Он пытался завести со мной беседу, но у меня было ужасное настроение, я не хотел разговаривать. Да плевал я на все эти разговоры! Какое мне до них дело, когда я практически становлюсь соучастником убийства.

  Я дал юноше тесты. Уровень его воображения и творческие способности были на достаточно высоком уровне, но вот депрессии практически не было. Зачем он пришел?

  - Я романтик, - отвечал юноша, -  я ищу красоту во всём, но сейчас мир даже мне стал омерзителен. Я надеюсь отыскать красоту в собственном воображении, поэтому я пришел к вам.

  Удивительный парень. Я поблагодарил его и сказал, что ему позвонят.  Он ушел.

   Михаил Владимирович жутко повеселел, услышав мой рассказ о романтике. Я не ожидал увидеть его таким. Лицо его вспыхнуло, глаза засверкали, он стал ходить по кабинету и с жаром начал:

  - У пацана планов грамодьё! Он идёт в этот мир, он хочет этот мир! Щас он этот мир возлюбит, улучшит, усовершенствует, принесёт истину и пока жет миру себя. Конечно же мир должен быть в восторге от его прихода! – Китраним остановился, посмотрел на меня. – Но что же? Пришел. А на каково он нужен этому миру! Мир на него вообще не смотрел! – Китраним отвернулся и плюнул. – Не хочет! С его блестящими целями, порывами «как он всех любит, он поэт, он романтик» ну и так далее. Ну бывают уроды, да?

  - Уроды? – я был шокирован.

  - Да, уроды. В юности мы все немного лицемерили. Так или иначе, были немножко поэтами и немножко романтиками. Иногда мы начинам себя сильно дрессировать, прятать. Ну всё равно-таки таки перед народом стыдно. А тут выйду я «такой» романтик: «Вот как я всех люблю, да я вас всех сейчас обниму и расцелую!» Народ как крикнет тогда: «баба» - и тут же станет ясно, что не очень-то и хотелось поэзии-то. – Китраним промолчал секунду. – Да, и вот он выходит в этот мир, а мир туда, ему в душу так тьфу, - и он снова плюнул, - да еще кирзовым сапогом как помнёт, - он сделал вид, что топчет душу, - и романтик тут же выясняет, что не кому не нужен. Что всё, что ему говорили в школе, что он читал в книжках, что слышал в  семье о хорошем, добром, вечном, славном всё оказалось бесполезным. – он снова промолчал и как будто вспомнив что-то, с жаром продолжил, - Девица, как он её любил, бескорыстно, «безнекому», а она с тем уродом у которого машина и все знают, что он дурак, и все знают, что он не соображает, а она к нему.

   «Я вижу цвет их несравненный,
     Но где тот луч, что, неги полн,, -

Бла, бла…

     Мне в них сиял мечтой блаженной,
     Как свет луны в лазури волн?»

  Романтики самые бесполезные, я бы даже сказал вредящие обществу и прогрессу твари! Зря ты не записал сегодняшнего, я бы над ним жутко повесился.

  Михаил Владимирович закончил улыбаясь, но посмотрев на моё лицо, тут же   подобрался, стал серьёзным и спросил, что меня еще интересует. Я рассказал ему про первого испытуемого, про то, что боюсь за его жизнь. Китраним немного успокоил меня.

  - Не волнуйтесь. – отвечал он. – Большинство приходящих сюда людей надеются найти понимания, спасения может быть, но мы ведь этим не занимаемся. Они думают мы психологи, монахи какие-нибудь, но мы лаборанты. Он объяснил причину своего прихода?

  - Да.

  - Значит всё хорошо. Он исповедовался, он не убъёт себя. Не волнуйтесь.

   Что ж, может и вправду этот мужчина ничего с собой не сделал? В любом случае я этого не узнаю. Надо успокоиться. У каждого из нас своя жизнь, почему я должен нести ответственность за чужую? Мне своей хватит.