И в эту ночь Ильяса определили на ночное дежурство. Ясно дело, что у милиции работа не прекращается ни днем, ни ночью. Но вот именно сейчас трудовая ночь была лишней… В скором времени молодая семья ожидала пополнение. Ильяс уже предчувствовал, как дом наполнится новыми лучами. Поэтому Лейсан, почувствовав недомогание, поспешила поправить здоровье и две недели как лежала в больнице. Сегодня вечером Ильяс должен был забрать ее на выходные домой – врачи дозволили ей, как проживающей в райцентре проводить выходные с семьей.
Не передать словами, как соскучился Ильяс по своей любимой. Без нее все не в радость – дом пуст и холоден, словно бездушен, и еда столовская уже в глотку не идет. В последние дни он даже спать ложился в одежде, не разбирая постель – разостланная, она только навевала воспоминания. Бывало, только ляжет под одеяло, как нос начинает щекотать запах родного человека, вспоминается милая сердцу Лейсан, и сон как рукой снимает.
…Долго не мог он насытиться мгновениями этой встречи: гладил волосы и расцеловывал лицо Лейсан, чья одежда уже насквозь пропиталась больничными запахами. Она же, храня приличия, шутя, отстранилась.
– Сумасшедший… Уж перед людьми то не будем обниматься, – сказала она вырываясь из его объятий, – сейчас я оденусь и выйду, а ты внизу подожди.
– Я сегодня в ночную смену, – ответил Ильяс и печаль отразилась на его лице.
– Да? Ну тогда и я тут останусь, что я буду делать дома одна? Заберешь завтра? – сказала это Лейсан и расплылась в улыбке.
Ох уж эта улыбка, этот зачаровывающий взгляд… Без вина опьянеешь! Ильяс снова прижал жену к груди и, почувствовав тепло ее тела, жадно потянулся к ней.
– Лейсан, я тебя люблю!.. Слышишь? – прошептал он.
Будущая мать, стесняясь за своего мужа, огляделась по сторонам. Ладно, хоть все ушли смотреть телевизор, и никто не видел и не слышал.
– Ну, ладно тебе… Завтра, сразу после дежурства прямиком сюда…
…Вот он уже и на улице. Ильясу уж и светлый день кажется безрадостным и тоскливым. Липкий снег бьет в лицо, залезает под воротник, а когда сел за руль – снежинки, словно издеваясь, залепили ветровое стекло. Разогревая мотор, он наблюдал, как по улице семенили люди, закрывая лица воротниками. «Счастливые, - подумал он, – видимо, спешат домой». Городок, в котором они жили, был невелик, и поэтому в мгновение ока он уже доехал до работы.
Начавшийся буран видать был неспроста. Словно назло все шло наперекор. Вот и спокойного дежурства не получилось. Не успел встать на смену, как пришлось разнимать супружескую пару, сошедшуюся не на жизнь, а насмерть в пьяном угаре. Конечно же, лейтенанту было не привыкать к такого рода событиям. Достаточно было явиться в дом бузотеров, а они, словно ждали того, сразу утихомирились. Было видно, что и сами они рады тому, что сторонние пресекли ссору. По-простому, без оформления протокола, Ильяс ограничился только лишь предупреждением.
Возвращаясь обратно, он почему-то с центральной улицы свернул в сторону больницы. Да и буран словно приутих. Тянуло его в эту сторону. К милой сердцу Лейсан. Подъезжая к повороту, заметил идущую по тротуару молодую пару и усмехнулся про себя: «Снег, мороз, ветер – все нипочем молодым», – и невольно снова вспомнил жену.
Только чем-то эта пара показалась лейтенанту знакомой. Кто бы это мог быть? Замедлив ход машины, пригляделся. Да что ж это такое! Это ж никто иная, как его Лейсан! Точно она! Единственная, любимая! Да нет, не может быть – она же осталась в больнице… Да и беременная она…
И вот словно червь начал точить сердце молодого. Не стало спокойствия. Не может быть! Наверно ошибся. Мало ли на свете похожих друг на друга людей?
Когда же он подъехал к ним, девушка подняла руку и укрыла лицо от яркого света фар, а парень отшатнулся.
– Господи! Да это ж сама Лейсан!
Точно же! Больше ни у кого нет такой шубы. Только в этом году желая отличаться ото всех, на ее шубу приторочили лисий опушок. Это только Лейсан! Вмиг Ильяса прошиб пот. Что есть мочи сжал руль и выжал педаль тормоза до упора. «Ах, …! – крепко сматюгнулся он, – Знает, что я на дежурстве уже и спелась с кем-то. Значит как я за порог, так и другого под бок!.. Так выходит, что и ребенок не мой…»
Все поплыло перед глазами… Притормозив вышел из машины и не в силах совладать с собой, со всей дури ударил кулаком в дверь. Даже боли не почувствовал, хотя разбил кулак вкровь. Да кто он этот мужик? Откуда он, как они познакомились? Надо же, а как изображала из себя влюбленную, сволочь… Не-е-ет… Не даст он спуску этим насмешникам.
Ильяс завел машину и не видя белого света помчался меж домами. Скоро же и догнал парочку. Выжал педаль газа до самого пола и направил уазик прямо на них. Не ожидавшая этого пара спаслась в ближайшем сугробе.
Взвинтивший себя до крайности Ильяс насилу остановил автомобиль и решил чуток остыть. Только затянувшись сигаретой, пришел в себя и начал рассуждать: «Погоди-ка, Ильяс… Постой! Предположим, ты их задавил. Ну, посадят тебя за убийство, и что? Полегчает? На волосок был от того, чтобы совершить преступление. Да еще и на служебной машине».
Уж сколько раз в различных ситуациях на работе лейтенанту приходилось поборов эмоции обращаться к своему разуму. И проснувшиеся профессиональные навыки подсказали ему вернуться на место, где парочка упала в сугроб. Конечно же, их и след простыл. Но Ильяс все же обрадовался тому, что они остались живы.
Вернувшись за руль, он снова вытащил сигарету и погрузился в раздумья: «Этот мужик, возможно, был у нее до меня. Прежняя любовь… Люблю я Лейсан. Что же делать? Притвориться, что ничего не было? Только как же дальше быть? Всю жизнь прожить с мыслью о возможной измене, воспитывая чужого ребенка? Постой, да ведь Лейсан знает его автомобиль – значит, она уже знает обо всем. Сейчас надо просто поехать и поглядеть в ее глаза еще раз. Там и порешает этот вопрос. Та-а-ак… Поехать в больницу и через дежурную найти ее…»
Время было позднее, и больничная дверь была заперта. На долгие звонки вышла молодая дежурная.
– Куда пошла Лейсан из первой палаты? – спросил он с ходу. Почему-то собственные слова гулким эхом отдавались в его голове – видать поднялось давление.
– А где ей быть? У себя она, отдыхает…
Нахмурившись мрачнее тучи, Ильяс отодвинул девушку и пошел по коридору прямо к палате Лейсан. Дежурная, испугавшись, даже слова не вымолвила.
– Ильяс!
Тут его словно молния пронзила.
– Лейсан!
– Ильяс, что ты тут делаешь?
– Это… Ну, Лейсан… Это…
Язык не поворачивался сказать что-либо. «И когда она успела вернуться и переодеться? Хех… И халат, и тапочки одела еще».
– Это, Лейсан… – Не зная, что и делать, Ильяс сказал первое, что пришло в голову: – Давай собирайся, я за тобой…
– Вот тебе раз! Что ж ты раньше то не сказал? Разве ты не на дежурстве? Сегодня уж я никак не могу ведь вернуться. Я свою одежду дала Галие из нашей палаты. Знаешь ведь, тех, кто не с райцентра, деревенских, не выпускают… А у нее как раз муж приехал – вот и дала ей. Сейчас они пошли к родне.
– А-а-а?!
Не зная, что и делать, Ильяс зашелся в хохоте. Лейсан же, не понимая причин веселья, нахмурила брови:
– Неужто напился? Пошли в коридор, хватит девчат удивлять. А руку где разбил? Иди уж, сейчас бинт принесу, – и еще добавила в сердцах: – вот дурак…
– И без выпивки опьянеешь тут. Вот я дурак, вот идиот! Умница моя, красавица, единственная ты моя! Если б ты знала, как я тебя люблю…
В одном порыве он подхватил свою Лейсан на руки и закружил по палате. И только набежавшие на шум медсестры насилу смогли его утихомирить и выдворить из больницы.