Глава 2.
Зикс появился на свет в Рудном Городе ктассов в довольно спокойное, к его счастью, время – Старые Войны давно отгремели, и жизнь текла спокойно и размеренно, не нарушаемая ничем. Как только Зикс вылупился из яйца, его, как и остальных юных ктассов Рудного Города, силой отдали в Горную Школу, где они должны были научиться искусству шахтерского дела и золотодобывания, ибо именно шахтами славился этот город – земля вокруг города была источена на многие далты вглубь, и именно там ктассы разрабатывали богатейшие рудные жилы. Однако Зикс не чувствовал тяги к копанию в земле, словно червь, - его не привлекала тяжкая работа старателя. Однажды, гуляя по улицам, он нашел исписанный пергамент в какой-то развалившейся лачуге. На нем был аккуратно начерчен треугольник, вершины которого занимали непонятные символы, а в центре помещалось изображение черепа. Все остальное было исписано мелким убористым почерком. Зикс стал изучать пергамент и понял, что это последние записки Тракка Бормотателя – нищего, которого все сторонились и считали за сумасшедшего. Оказалось, Тракк тайно изучал искусство колдовства много лет, и это сыграло с ним злую шутку – его все бросили, и он умер в одиночестве. Так или иначе, Зиксу понравилось изучать загадочные записи, и вскоре он прочел всю секцию библиотеки, посвященную чародейству, пытаясь утолить охватившую его жажду знаний. По истлевшим книгам ставил он дома химические опыты, отчего его комната была всегда закопчена, а дом насквозь провонялся серой.
Родня и учителя очень не одобряли увлечения бойкого мальчишки, но он никого не слушал и по ночам при свете свечи читал старинные тома, читал до упоения. Зикс отрекся ото всех и запирался на долгие часы в своей лаборатории, глядя расширенными глазами на черные значки волшебных формул, шепча слова заклинаний и с нежностью гладя древний пергамент. Особенно его завлекла книга «Гримокорпус», найденная им в лачужке Тракка Бормотателя. Это сочинение неизвестного мага-человека рассказывало о свойствах мягких металлов и значении фаз светил в алхимии. Кроме всего прочего, том содержал главу «Тиал Ниа Далок», что в переводе с древнечеловеческого означало «Подчинение духов». Так как к тому времени Зикс изучил большинство каффатских языков, в том числе и Общий, то чтение не составило большого труда. Идея вызова потусторонних сил очень привлекла его, и алхимик принялся за дело. Дождавшись четверти Зитанура и перекрытия им Филглаффа – именно такое положение звезд требовалось для заклинания – Зикс начертил магический круг и посыпал его серой, ибо именно этот элемент, как говорила книга, «сковывал звенья чародейственного воедино». В нужный момент алхимик поджег серу и произнес необходимые слова. В результате центр круга превратился в оранжево-черный водоворот, и из сверкающего центра вылетело нечто сверкающее. Оно покружилось по лаборатории и с диким воплем лопнуло магическим взрывом. После этого случая Зикс окончательно решил, чего он хочет – изучать алхимию, более всего влекшую его, познать тайны мироздания и найти секреты получения ценных веществ. Окончательно поссорившись с семьей, а заодно чуть ли не с половиной муравейника – той, что пострадала при пожаре, причиной которому был он сам, - начинающий алхимик со своими пожитками отправился в Агжак. Этот муравейник был известен как пристанище для самых разных отбросов общества, потому что он находился на самой границе Кабр-Цинии – страны ктассов. Итак, Зикс прибыл в свой новый дом и кое-как купил под большие проценты скромное жилище.
Жил он поначалу очень бедно, зарабатывая продажей лекарств, которые, впрочем, очень скоро перестали покупать из-за очень интересных побочных эффектов. Один раз Зиксу несказанно повезло: он сумел превратить кусочки простого камня в сверкающее лунным сиянием серебро. К сожалению, листок с рецептом Зикс в порыве радости случайно смахнул в камин, где тот и сгорел. Но все же полученного серебра алхимику хватило на выкуп жилища, оборудование новой лаборатории и на маленький торговый фургончик. Когда алхимик выезжал на нем из муравейника, чтобы набрать магических составляющих для зелий, а также просто продать снадобья за пределами Кабр-Цинии, жители Агжака облегченно вздыхали – ближайшую неделю они смогут дышать чистым воздухом, не смешанным с парами ртути и серы. Со временем дела у Зикса шли все лучше и лучше, он оттачивал свое искусство и продавал зелья, которые независимо от своего первоначального назначения использовались как растворитель для камня или смертельный яд для охотничьих копий. Вырученных денег ему хватило на коллекцию старинных книг по алхимии, которую он постоянно пополнял.
Но Зикс все равно жил, всеми ненавидимый и презираемый – ктассы крайне подозрительно относились к волшебству вообще и терпеть не могли назойливого алхимика прямо у себя под боком. Один раз на Зикса напали гневные соседи, уставшие от бесконечных взрывов и ядовитых испарений – но большей частью им не нравился сам алхимик. В тот раз он возвращался домой из таверны после обеда, но его уже ждали. Пятеро злых ктассов и один небольшой гуаор, который и должен был преподать урок ненавистному всем алхимику. Тот день запомнился Зиксу на всю жизнь.
- Эй, жук водяной, еще не ослеп от своих книг?
Алхимику стало не по себе от жуткого баса гуаора, превосходившего ростом его самого в полтора раза.
- Отстаньте от меня, я же вам ничего не сделал…
- Ах, ты не сделал? Отравить воду в колодезной камере – это ничего?
- Ну, я…
- А испортить мозаику – нет, вы только подумайте! – испортить цветную мозаику Королевской камеры кислотой? Придется тебе ответить за все, жалкий таракан.
Гуаор схватил клешнями дубинку из степного бука и двинулся к Зиксу, постепенно зажимая его в угол. Тот лихорадочно думал и вспоминал все, что он читал о боевой магии. Когда же жвала гуаора уже клацали перед его лицом и дубинка опасно приблизилась к голове, алхимик изогнул правую верхнюю лапу, сосредоточился и щелкнул когтями. После Зикс сумел все-таки оправдаться перед Советом Правды, ктасским судом, что это вышло случайно и он не хотел наносить вреда нападавшим. Наместник Агжака признал алхимика невиновным, хоть и с большим скрипом, ибо на трупах гуаора и пяти ктассов не оказалось никаких ран. Алхимик жил в спокойствии, все начали бояться опасного сумасшедшего, хоть и страдали от его химических опытов. По этой же причине его не изгнали – жители опасались ктасса, но вскоре привыкли и не замечали клубов зеленого дыма и фиолетовые лужи под дверью его лаборатории. Однако использование заклинания не прошло Зиксу даром – он неделю валялся в постели с дикой головной болью и ломотой во всем теле.
Однажды алхимик присоединился к каравану, идущему в Западные Пустыни, или Пески Драконов: Зикс накопил довольно много редкостных снадобий и надеялся выгодно их продать, ибо в Пески всегда удобно ехать с набитыми тюками – пустынные жители быстро все раскупают. Он договорился со знакомым караванщиком и пообещал тому небольшой процент от прибыли, дабы окупить затраты на охрану в пути. Маршрут пролегал через окраины Дендродийского леса, далее на запад через реку Раибиг по Великому Мосту, затем чуть южнее до морского порта Рибаг. И уже оттуда, продав часть товаров и закупив новые, караван направился бы в пустыню – гребень Хоргных Гор представлял собой небезопасный путь. Но все пошло не так, как алхимик рассчитывал. На опушке леса Зикс обнаружил странные руины… ну а дальнейшие события он рассказал своему давнему другу, трактирщику Граку.
Глава 3.
Наступал вечер. Зикс освободил свою повозку от вещей, накопленных во время прошлых путешествий: пара бочек с мукой из сушеных гусениц, сверток очень дорогой коры фиолетового дерева, моченые головы гигантских червей и прочие компоненты для снадобий, а также колбы с засохшими зельями и всякий мусор. Пока что все это он предполагал хранить в лаборатории, но быстро отказался от этой идеи: подземная комната и так была забита разным хламом, так что в Зиксе боролись жадность и неведомая сила, тянувшая его к руинам. В конце концов, наиболее ценные свертки он все-таки сумел спрятать по углам своего круглого дома, остальное алхимик просто выбросил. На имевшиеся у него деньги – пятнадцать медяков и четыре золотых – Зикс запасся едой. Он загрузил в повозку небольшой мешок жареных водяных прыгунцов (эти мелкие жучки по вкусу напоминали лесные орехи), охапку стеблей съедобного тростника и ящичек с любимым его лакомством – яйцами болотных змей. Остальные припасы еще не успели кончиться. Кроме того, повозка подверглась основательной чистке от дорожных древоедов и прочих вредителей; старые доски очистить от налипшей на них дряни. После часа работы – Зикс даже не ожидал, что управится так быстро – повозка была как новая.
По дороге к муравейнику шли последние ктассы, тащившие камни и глину для ремонта кельи Королевы Агжака, когда Зикс выехал за ворота. Цепочка работяг облегченно щелкнула челюстями и двинулась дальше – теперь их здоровье вне опасности на ближайшую пару дней. Повозка алхимика со скрипом прошла поворот тропы и двинулась на север, вскоре растаяв в сумерках. Вслед за этим наступила ночь. В иссиня-черном небе ярко пылали звезды, и внимательный наблюдатель мог разглядеть созвездия Водопада и Змеи, связанные воедино звездой Таччт; соцветие ослепительно-синих искр Науоша, и полный серебристый диск Зитанура, закрывавший собой оранжевый Гиунар – этой ночью эти два светила, ходившие по небу, были видны особенно ясно. Зикс вспоминал мудреные рисунки, объяснявшие движение звезд. Он даже видел сложную модель, искусно изготовленную приезжим астрономом-человеком – вокруг белого шарика на тонких проволочках вращались крошечные планеты, соединенные еще более маленькими металлическими нитями с совсем уж крохотными сферами. Тогда астроном долго объяснял суть этой ажурной модели и наглядно показывал положения светил и планет в тот или иной отрезок времени. Но Зиксу было всего восемь лет – совсем юный возраст для ктасса, и он мало что запомнил из рассказов ученого. Однако вращающаяся модель произвела на него глубокое впечатление – он даже вспомнил лицо человека, изрезанное глубокими морщинами, его смешной колпак из синего сафьяна с нарисованными серебряными звездами, халат с изображениями месяца. Будущий алхимик тогда еще удивлялся, куда же старик прячет вторую пару рук и где его усики и серповидные челюсти. Глупыш. Тогда астронома обсмеяли как сумасшедшего, но нашлось несколько жителей, бросивших ему под ноги мелкие монетки. Старик стиснул зубы, но все же подобрал деньги, аккуратно положил драгоценную модель в корзину и накрыл тряпочкой. После этого ученый вышел из города, и никто больше его не видел.
Зикс вздрогнул и мотнул головой – что-то слишком часто он стал вспоминать свое прошлое. «Сентиментальность не должна быть уделом алхимиков, ибо слишком жаркое сердце затмевает разум», - вслух процитировал он слова из «Тао Фальбусты», книги, служившей ему философской точкой опоры. Хотя он и не придавал ей особого значения, но все же, как говорилось во всех научных трудах, «у истинного творца должно сложиться и истинное мировоззрение», следовательно, необходимо доскональное изучение философии. Алхимик вздохнул и лишь прищелкнул кнутом Халитов по усикам – эти существа, похожие внешне на тараканов-переростков, везли фургон. Повозка приближалась к лесу, и вскоре надо было свернуть на заброшенную дорогу, а Зикс не хотел упустить этот момент. Ночной ветер обдувал степь, шелестя травой, но даже этот шелест не мог перекрыть оглушительное пение сверчков. Алхимик поплотнее закутался в робу из кожи водяного ящера и постарался не думать о детстве, а припомнить параграф из какой-то книги, посвященный защите колб от жидкостей, содержащихся в них. Но и это не помогло – неясное ощущение тревоги осталось даже после прочтения вслух абзаца о значении воды в противоядиях от укусов пауков.
Как только повозка въехала в гущу леса, Зикс зажег масляный фонарь и повесил его на крючок. Однако пятно бледного света пробивало тьму лишь на расстоянии десятка шагов, далее же оно терялось в зарослях кустарников. Каждое дерево, казалось, таило в себе угрозу. Коряга, поросшая мхом, чудилась ужасным вурдалаком, упавшая сухая ветка – лесным пауком. Ощущение тревоги усилилось, смешавшись со странным чувством. Мысли путались, в фасетчатых глазах помутилось, покрытое хитиновой коркой тело пробивала крупная дрожь. От волнения Зикс вытащил из кармана фляжку, в которой плескалась жидкость, и осушил половину, но его челюсти все равно тряслись от страха. Он знал, что в Дендродийский лес ходить опасно не только ночью, но и днем – и дело не в зверье и не в ядовитом терновнике: сами дендродии не очень любили незваных гостей и легко пресекали любые попытки нарушения границ их владений. Ходили слухи об их жестоких расправах с чужеземцами, и сейчас это отнюдь не радовало ночного путешественника – спрятанная библиотека почти гарантированно находилась на территории дендродий, и обитательницы леса запросто могли выследить тележку с перепуганным ктассом внутри, а потом…
Небо полностью закрыла пелена листвы деревьев, и дорогу стало видно лишь на пять шагов вперед, поэтому Зикс осторожно правил повозкой, чтобы не угодить в яму или не врезаться в лежащее бревно – перспектива задержаться в этом кошмарном лесу, где каждое пятно излучало ужас, не очень радовала Зикса. Все виделось в туманном полусне, и алхимик с трудом понимал, что происходит и изо всех сил старался не уснуть. Перед его глазами материализовался черный туман, клубившийся черными комками и застлавший остальные образы. Из тумана медленно выплыли два ярко-зеленых треугольника, пристально и неотрывно смотрящих ему в глаза. Не в силах выстоять перед их сверлящим взглядом, Зикс вскрикнул и… проснулся. Едва он перевел дух после наваждения, как под лапы тараканов бросилась чья-то тень. Воздух наполнился визгом и шипением рассерженной твари и испуганным клокотанием халитов. Они вскочили и резко дернулись в сторону, пытаясь убежать от опасности, но вместо этого повлекли за собой фургончик. Он опасно накренился, наскочив на большой булыжник, и чуть не опрокинулся, но с жутким хрустом ломающегося дерева встал на место, разбросав колеса и куски досок. Когда осела пыль, Зикс посмотрел на разрушения, старательно выругался, после молча допил фляжку и почесал затылок. Колесная ось надломилась, лишь одно колесо вертелось на задранном куске палки, остальные лежали, зарывшись в траву. Оконные створки еле держались, а в стене зияла пробитая веткой дыра. Халиты в ужасе верещали.
Опомнившись, Зикс прикрикнул на них и проверил запасы зелий в повозке. Оказалось, хрупкие бутылочки и оборудование не повредились, к великой радости алхимика. Немного подумав, он решил заночевать в лесу, хоть это и было жуткой идеей, а утром найти какие-нибудь материалы и попытаться починить фургон – все же познания в механике у Зикса были. От мысли вернуться и позвать на помощь он быстро отказался: во-первых, зелья и ценные ингредиенты могли украсть лесные разбойники (хотя Зикс не учел, что разбойников в такой чаще быть не может); во-вторых, ему не хотелось возвращаться с позором и унижаться, прося помощи, ибо никто не пошел бы выручать алхимика, от которого одни беды, а в-третьих, он все еще чувствовал неясный зов, приказывающий ему остаться.
Проклиная и непонятную тварь, и сверчков, и камень, и себя, Зикс нарвал несколько пучков травы и положил их перед халитами, заполнил маслом два фонаря, зажег фитили и повесил один светильник снаружи, а другой внутри фургона. Он взял какую-то доску и закрыл ею дыру, после этого зашел внутрь и запер угрожающую сорваться с петель дверь на ключ. Зикс прикрыл окна, лег на кровать и постарался уснуть. Некоторое время он не мог сомкнуть глаз из-за дикого треска сверчков, потом где-то вдали раздался протяжный тоскливый волчий вой, сменившийся завыванием ветра. Со вздохом он взял «Тао Фальбусту» и открыл наудачу – «Параграф 25. Знание и как с этим жить». Хоть время с пользой проведу, думал алхимик, невесело усмехаясь. После пары абзацев он с удивлением осознал, что мысли его больше не путаются и в голове не звучит посторонний голос. В конце концов, алхимик начал проваливаться в сон, книга выпала из ослабевших когтей и стукнулась о деревянный настил пола… и в этот момент совсем рядом раздался громкий крик.
Зикс вскочил, не чувствуя себя от ужаса. Память сразу же услужливо выдала все ужасающие легенды, истории и просто страшилки, передаваемые из поколения в поколение слагателями – бродячими рассказчиками. Многие из преданий были настолько зловещими, что врезались в память на недели и месяцы, вырисовывая страшные картины. Более всего алхимику запомнилась повесть о Бедном Таре, жителе окраинной деревушки – один раз Тар, дровосек, пошел вместе с друзьями в Дендродийский лес за фиолетовым деревом. Они шли все глубже и глубже, пока лес не стал оживать. Кошмарные дубы и сосны, сомкнувшись плотным кольцом, растерзали его спутников, а дровосек чудом притаился в какой-то норе. Он услышал дикий вопль и побежал, но его поймали лесные вурдалаки и выпили из еще живого Тара всю кровь, а останки повесили на суку самого высокого ясеня, где они висят по сей день. Череп Тара отныне летает в зарослях и издает те же самые крики, что дровосек слышал перед смертью.
Алхимик попытался сосредоточиться и успокоиться. «Нет, это же не Тар, это всего лишь глупая легенда. Это кричат не вурдалаки, хотя почему нет? Глупая легенда, дурацкая легенда…Что там говорилось в параграфе про страх?». Крик повторился, и на этот раз Зикс, хоть и вздрогнул, но сумел его хорошенько разобрать. Звук был вовсе не близким, как ему раньше казалось, к тому же походил на зов о помощи. Алхимик невероятным усилием заставил себя перестать дрожать и решился. Заткнув за пояс кинжал из моргатта - сплава, придуманного им самим, - Зикс осторожно вылез из окна. «Страх – проявление слабости духа… и лишь…» Вой голодного волка прокатился по лесным тропинкам. «И лишь Ищущий познает суть страха и научится…» Алхимик, бросив это бесполезное занятие – вспоминать философские размышления, побежал на странные крики, продираясь сквозь густые заросли и не обращая внимания на хлещущие по лицу ветки, словно повинуясь зову, снова зазвучавшему в его голове. Алхимик остановился на краю обрыва и стал прислушиваться, пытаясь угадать направление. Внезапно прямо над ним сердито заухала сова, Зикс вздрогнул, зацепился ногой за камень и покатился вниз по крутому склону, по пути разорвав на себе одежду и потеряв шляпу. Очутившись внизу, он выругался, отряхнулся от колючих обломков сучков и замер: на поляне, открывшейся перед ним, сидела девочка-эльф и звала на помощь.
Алхимик осторожно подошел ближе и окликнул ее, судорожно вспоминая язык эльфов. Девочка испуганно обернулась и бросилась к нему, что-то лопоча. Через минуту он вспомнил слова полузабытого языка и спросил:
- Ты как сюда попала? Что ты тут делаешь?
- Я… забрела сюда… но ведьма-дендродия… зелье. - Эльфийка еще не пришла в себя и не могла связно говорить.
Зикс изумленно отпрянул – что за чушь она несет!
- Девочка, тут не может быть никаких ведьм, все они живут совсем в другом месте! Они сюда не смогут попасть, даже если захотят – ведьм дендродии не очень любят. И как ты тут, демон возьми, оказалась?
- Я видела ведьму, - устало повторила девочка. Она уже оправилась. – Ведьма гналась за мной и хотела съесть или сварить из меня зелье – мне было бы уже все равно. Я выбежала на эту поляну, и она пропала, не знаю почему. И тут я поняла, что заблудилась и очень устала.
Зикс пробормотал что-то утешительное и повел девочку сквозь заросли, двигаясь наугад в надежде найти знакомую дорогу. Тут он заметил, что эльфийка была босиком и в какой-то легкой кожаной одежде, а им предстоял путь ночью по лесной подстилке, усыпанной обломками веток. Алхимик снял свои башмаки и плащ и отдал ей - «Ей они нужнее, чем мне, тем более, как я надеюсь, мои лапы выдержат дорогу из колючек». Моргаттовый кинжал зажегся в темноте, повинуясь воле владельца, давая хоть и скудный, но все же свет. Зикс осторожно отгинал ветки низеньких деревьев и старался вспомнить свой путь, но для этого надо было обогнуть обрыв и подняться наверх – возле поляны, где он нашел эльфийку, сделать это было невозможно. Вроде бы наверху мелькнула знакомая сухая коряга… А вон как будто подъем на обрыв…Вместо этого алхимик выбежал на совершенно круглый лужок, словно вычерченный циркулем, окруженный чахлыми сморщенными деревьями, и боязливо оглянулся. Поляна вызывала в нем смутные воспоминания, и это ощущение пробуждало в нем тревогу. В воздухе висел странный запах. И тут алхимик увидел… Края травянистого пятна аккуратно обрамляло кольцо из грибов – Ведьмин Круг! Собственно, она не замедлила появиться. Мягко обвивая ветви низеньких деревьев, на поляну бесшумно просочилась – иначе это нельзя описать – дендродия-ведьма. Как и большинство ее сестер, она походила на оживший безлистый куст с гибкими руками-лозами, похожими на щупальца, причем, как ни странно, у нее их было всего две. Ног ведьма не имела – их заменял пучок шевелящихся корешков. Тело плотно облегала гладкая синеватая кора, а сощуренные треугольные глаза светились жутковатым зеленым огнем. Щупальца сжимали костяной посох с розовым кристаллом-наконечником.
- Отдай мне девочку.
Ее голос доносился четко и ясно, несмотря на отсутствие у ведьмы рта или чего-то подобного.
- Я не причиню вам зла.
Дендродия взмахнула посохом, и грибы по краям поляны странно засветились, источая дурманящий аромат. Эльфийская девочка попыталась закричать, но не издала ни звука. Ее глаза закрылись, и она рухнула на зеленый травяной ковер. Зикс хотел бежать, но его голова налилась свинцом, ноги словно стали ватными, а в голове зазвучал монотонный речитатив. Алхимик погрузился в густую темноту…
|
