Равис сидел за обеденным столом в своем родовом поместье. Кроме него в столовой были его мать и сестра. Обеденный стол был большим, и сидеть за ним втроем было неуютно. Собирались за ним лишь по традиции и былой памяти, когда на обеды к покойному отцу Равису, герцогу Кувенскому, съезжался весь цвет дворянства Виоста.

            Отец Рависа был неисправимым интриганом и авантюристом. Его всегда переполняла энергия, но беда была в том, что он никак не мог направить ее в нужное русло. Он проигрывался в карты, пил, был зачинщиком дуэлей, принимал участие почти в каждой из дворцовых интриг. Он делал много долгов, и совершенно не заботился о том, чтобы их выплачивать. Еще при его жизни имение было несколько раз перезаложено. Старый герцог умер, оставив свою семью на грани разорения. Его титул и земли, равно как и долги, по наследству перешли Равису.

            Небрежно одетый слуга разливал по тарелкам горячий куриный бульон.

            Равис сидел, откинувшись на спинку широкого, обитого синим бархатом кресла. Он глубоко задумался и, казалось, совсем не замечал того, что происходит вокруг. Он поставил на стол небольшие песочные часы.

Равису было двадцать семь лет. Это был широкоплечий гигант с белыми длинными волосами, прямым носом, мужественным подбородком и приветливыми синими глазами.

            - Равис, когда ты уже прекратишь свои ужасные эксперименты? - спросила его мать. - По всему дому разносится этот мерзкий запах. У меня от него мигрень.

            Мать Рависа всегда и во всем слушалась своего покойного мужа. Она была из тех людей, которых называют бесхарактерными. Она ни на чем не могла настоять, ни по одному вопросу не имела своего собственного мнения. С возрастом она стала сварливой - угроза нищеты, висящая над головою дамокловым мечом, изменила ее не в лучшую сторону.

            - Я уже почти закончил, - не сводя взгляда с песочных часов, ответил Равис.

            - Ты уже в сотый раз это говоришь. Лучше бы делом занялся!

            "Делом" Равис заниматься пытался, но из этого ничего не вышло. У него не было того, что называют деловой хваткой. Последним, чем он пытался заняться, была продажа специй из дальнего Сиута. На одном из приемов Равис познакомился с человеком, который представился крупным торговцем специями. Он предложил Равису поучаствовать в этом прибыльно деле. Равис внес свою долю на закупку товара и настоял на том, что лично поедет в Сиут. Торговец согласился, нанял подходящий корабль, и Равис поплыл. Корабль оказался пиратским. На то, чтобы выкупить незадачливого предпринимателя из рабства, ушли последние крохи семейного капитала.

            Три месяца назад Равис был на приеме у барона Тизета Мино. У него в библиотеке он обнаружил весьма любопытную книгу. Это был древний трактат по алхимии. Имени автора в нем не указывалось. На обложке было написано: "Тиазиум упра вилето дайст", что в переводе с роанского значит "О том, как кливет с легкостью в зилиниум обращать". Кливет был очень распространенным металлом, и использовался для изготовления вилок, ложек, сковородок, кастрюль, ведер и прочих предметов повседневного быта. А зилиниум - редкий металл, и стоит по сто драгоценных за грамм. Идея обращать кливет в зилиниум пришлась Равису по душе. Он попросил у барона книгу. Тот не знал роанского, и даже не догадывался, о чем она, поэтому с легкостью с ней расстался. Тем же вечером Равис начал, руководствуясь текстом книги, свои эксперименты. Он отчего-то был твердо убежден, что у него все получится: он научится превращать кливет в зилиниум, и угроза разорения навсегда минует его семью. Он, как и все люди, верил в то, во что хотел верить. 

            В столовую вошел дядя Рависа - маркиз Вион. Он был большим молчуном и затворником, полной противоположностью своему старшему брату. Он был на редкость ограничен, его отличало скудоумие. Если что-то втемяшивалось ему в голову, его нельзя было переубедить, он был уперт как баран. А в голову ему сейчас, при активном участии его жены - леди Эвелет, втемяшилось следующее: Айена должна выйти замуж за герцога Сихона, у которого скоропостижно скончалась супруга. Герцог присматривал себе новую жену. Ходили слухи, будто Айена пришлась ему по душе. Леди Эвелет мечтала выдать ее замуж за Сихона и поправить этим финансовое положение семьи Далангов. Она на пальцах объяснила выгоды от этого союза своему недалекому супругу, и тот искренне проникся этой идеей.

            Слухи о герцоге Сихоне ходили не очень приятные. В обществе его не любили. За глаза о нем говорили, как о жутко беспринципном человеке, мерзавце, каких свет не видывал. Рассказывали, что он приказал отравить свою жену, потому что она ему наскучила. О нем говорили много плохого, и Равис, которому довелось пообщаться с этим человеком лично, верил, что многое из того, что болтают - правда. Поэтому он не хотел, чтобы его сестра выходила за него замуж. Да и сама Айена такому браку была не рада.

            - Я вчера был у герцога Сихона, - сказал, усаживаясь за стол маркиз Вион. - Он пригласил нас на бал в честь годовщины победы над герракцами. Он будет очень рад, если Айена почтит его дом своим визитом.

            - Бал! Это замечательно! - обрадовалась мать Рависа. - Я определенно буду там. Мне не мешает развеяться. Заодно покажу Айену приличному обществу. Надо срочно заказать новые платья!

            Мать Рависа тоже понимала выгоду от союза Айены с герцогом Сихоном. Личное счастье ее дочери волновало ее куда меньше собственного благосостояния и репутации в обществе, хотя сама себе она в этом и не признавалась,

            Айена восприняла новость без энтузиазма. Она была знакома с герцогом Сихоном, и он был ей отвратителен. Она понимала, что от нее зависело благополучие всей семьи, но для того, чтобы смириться со своей судьбой и решиться на брак с человеком, который ей противен, ей требовалось время.

            Песок полностью пересыпался из одной половины песочных часов в другую.

            Равис встал из-за стола.

            - Куда ты? - спросила его мать.

            - Эликсир должен вот-вот приготовиться.

            Равис вышел из столовой и направился в мансарду, где была оборудована его лаборатория. Комната была уставлена колбами, ретортами, мензурками и бутылками с реактивами. На столе в центре комнаты стоял большой стеклянный ящик. От него в потолок шла вытяжная труба.

            Равис взял со стола пузырек с сияющей изумрудным светом жидкостью. Встряхнул его. Это было то, над чем он работал все последнее время - "амидус эриас", эликсир, превращающий килениум в зилиниум.

Равис, с дрожью в руках, поднял с пола ведро из килениума, поставил его на стол и плеснул внутрь немного эликсира.

Ничего не произошло.

            Все случилось спустя полчаса, когда Равис совсем было отчаялся дождаться хоть какого-то эффекта. Из ведра повалил густой черный дым. В комнате раздался звонкий детский смех. Стеклянный ящик внезапно разлетелся вдребезги. Колбы, реторты, мензурки и книги взмыли в воздух и закружились под потолком в безумном хороводе. Равис понятия не имел, что происходит?

            Стол задрожал, подлетел вверх и с огромной силой приложил Рависа в грудь. Тот отлетел к стене. Кружившие по комнате предметы зависли в воздухе, а затем, один за другим, стали обрушиваться на Рависа, как будто кто-то невидимый швырял их. Колбы и реторты разбивались о голову герцога, острые осколки вонзались в кожу, глаза заливала кровь.

            В какой-то момент Рависа осенило: слово "виатис" имело, помимо зилиниума, и другое значение - так называли могущественную сущность, имя которой: Шумный Дух. Трактат, взятый у барона Тизета, был инструкцией по его призыву.

            Большой острый осколок стекла поднялся в воздух и завис на уровне головы Рависа. Снова раздался детский смешок. Шумному Духу наскучило играть с герцогом. Осколок стекла, резко ускорившись, вонзился ему в глаз. Равис умер почти мгновенно. Шумный дух вышвырнул его тело, словно ненужный мусор, в окно и полетел резвиться дальше - в его распоряжении было целое поместье.

            Равис пришел в себя в тесном темном помещении. Он лежал на узком каменном ложе у стены. Помещение было пропитано тошнотворным запахом разложения и горелой плоти. Равис поднялся и огляделся - он находился в небольшой комнатушке. В одной из стен была дверь. В трех других были устроены полки, на которых лежали покойники. Полки располагались одна над другой по две в каждой стене. Пять из них были заняты трупами. На шестой недавно лежал сам Равис. Из пяти покойников двое были сильно обгоревшими.

            Равис подошел к двери, толкнул ее - закрыто. Тогда он со всей силы приложил по ней плечом. Железная дверь с грохотом слетела с петель. Равис вышел из склепа.

            Над заснеженным кладбищем светила полная луна. На небе холодно мерцали звезды. Морозный воздух был ясен и чист. Кладбище окружала чащоба серых стволов соснового леса.

            Раньше Равис не раз бывал на этом кладбище - здесь хоронили членов дворянских семей, но теперь никак не мог понять, где находится. Прошло немало времени, прежде чем он сориентировался. Он направился к чернеющей впереди беседке - за нею находились кладбищенские ворота. Отсюда по поместья Далангов было не больше двух миль.

            В ту ночь, когда пробудился Равис, выпало необыкновенно много для середины октября снега, и дороги сильно замело.

            Когда Равис достиг поместья, на небе уже разгоралась зарница.

            Поместье выгорело дотла. Над пепелищем возвышались лишь небольшие участки каменных перекрытий. Равис побродил немного по останкам своего дома и направился в расположенную неподалеку деревню. Он шел по мощеной бревнами дороге, по обеим сторонам которой, сколько хватало глаз, тянулись укрытые белым саваном возделанные поля.

            Спящая деревня встретила герцога яростным собачьим лаем. В окнах нескольких домов зажегся свет, однако никто не спешил выходить на улицу, чтобы узнать, кто это там бродит?

            Равис отыскал большой синий дом с крытой жестью крышей и громко постучал в ворота. Пес по другую сторону забора рвал цепь и брехал изо всех сил. Из дома никто не выходил. Равис постучал еще раз. Через некоторое время дверь дома отворилась, и во двор с горящим масляным фонарем в руке вышел приземистый коренастый мужчина. У него были большие и круглые, как у филина, глаза и длинный, свернутый на бок нос. Виски его легким инеем тронула седина.

            - Кого принесла нелегкая? - хриплым голосом произнес он. - Место, Алкан!

            Пес перестал лаять и скрылся в деревянной будке.

            - Это герцог Равис.

            - Герцог Равис? Что за глупые шутки?! Герцог умер. Проваливайте, а не то спущу собаку!

            - Открой Гурон, - попросил Равис. - Это действительно я.

            Мужчина медленно подошел к воротам, поставил фонарь на землю, снял засов и толкнул одну из створок.

            Равис вошел во двор.

Эта деревня была частью его владений. А Гурон был деревенским головой.

            - Что случилось с поместьем? - спросил Равис. - Где мои мать и сестра?

            Гурон, увидев Рависа, не на шутку испугался. Черный колет и бриджи, в которых был герцог, Гурон лично надел на его труп перед похоронами. Сейчас он решил, что перед ним призрак, вернувшийся с Того Света.

            - Ваших матушку и дядю похоронили честь-честью, все обряды соблюли, - поспешил доложить ночному гостю Гурон.

            - Похоронили? Они что, умерли?

            - Да.

- Как?

- Говорят, в ваш дом пробрался демон и убил их. Да и вас заодно. Вы разве сами не помните?

            - Кто говорит?

            - Известное дело - ваш бывший дворецкий. Он все собственными глазами видел: невидимый демон все в вашем доме вверх ногами перевернул, устроил пожар. Дядюшке вашему ножкой от стула голову размозжил. Матушке руки-ноги повыдергивал, шею свернул. А потом вроде как утихомирился да и пропал. Одна только ваша сестра, леди Айена в живых осталась. Но после того, как у нее на глазах умерли мать и дядя, у нее что-то в голове помутилось. До того, как леди Эвелет забрала ее, она у меня жила. Ходила по деревне, выла, как безумная.

            - Айена сейчас у маркизы Эвелет?

            - Была у маркизы, а теперь, люди говорят, в Башню шутов ее сдали, что около форта Грейс.

            - Ты лжешь!

            - Помилуйте, Ваша Светлость! Как на духу говорю!

            - Мне нужна лошадь, - Равис решил немедленно отправиться к форту Грейс.

            - Сжальтесь, Ваша Светлость! Не могу я дать вам лошадь. Посланники ваших кредиторов всю деревню обежали - каждый двор описали. Неделю назад почти всю животину из деревни на торги увели. Подати вдвое увеличили. Последнее из нас жмут - господа ваши, мол, долгов наделали, а вы расплачивайтесь. А может, вы лучше к ним явитесь, а? Поговорите с ними, как следует, чтоб они от нас отвязались. Если запамятовали, так я вам всех их по именам перечислю: первым делом, барон Тизет - этот самый лютый! Он и придумал подати увеличить. Потом, барон Силот. Еще обязательно навестите герцога Нилета! Потом загляните к...

            - Хватит! - рявкнул Равис.

            Гурон испуганно притих. Пес выскочил из будки и снова принялся лаять.

            Равис развернулся и вышел на улицу. До Башни шутов, где, по словам деревенского головы, была заточена его сестра, пешком нужно было добираться около недели, но сейчас Рависа это совершенно не заботило. Он покинул деревню и, сойдя с наезженной дороги, пошел через укрытое снежным покрывалом поле в сторону леса. Он решил срезать и выйти на тракт напрямки. Равис с детства жил в этих местах и знал их как свои пять пальцев.